Который месяц ни зги,
И полночь, как приговор.
Я словно волк на цепи,
Я будто загнанный вор.
Моей Москвы больше нет,
Есть когалымский улус,
Где кочевой сельсовет
Сплотил великую Русь.
Смотрю, как там на холмах
Орда гуляет вразгул,
Чей бешбармак в головах
Плодит нездешний назгул.
И плод от пробок протух,
Застрял в пути и издох.
В нечистой силе весь дух,
Чьи чары губят за вдох.
Шабаш под Поклонной Горой,
Слизал с болотных окраин дурман,
Что выбродил в дожде и варился ночью.
Слизью от этих трясин
Омылись сущности конченых форм,
Что рвут мой рок-н-ролл, рок-н-ролл
В клочья.
Скоро январь,
Снег идёт по воде,
Завтра вода станет
Стеклом.
Всё как всегда,
И упавшей звезде
Нужно взлететь
Под Рождество.
Под Рождество в поисках чуда!
В поисках чуда! В поисках чуда!
Смотрю, чем стала Москва,
А взгляд острее в глуши,
Там, закатав рукава,
Снимают кожу с души.
Москва за сотни веков
Терпела иго не раз,
Но рвались цепи оков,
Да так, что искры из глаз!
Шабаш под Поклонной Горой,
Слизал с болотных окраин дурман,
Что выбродил в дожде и варился ночью.
Слизью от этих трясин
Омылись сущности конченых форм,
Что рвут мой рок-н-ролл, рок-н-ролл
В клочья.
