Отделы префронтальной коры лобных долей вместе создают те качества, которые мы считаем ключевыми свойствами человеческой природы: способность планировать, испытывать эмоции, контролировать свои побуждения, выбирать и наделять мир смыслом. Что же происходит с людьми, чьи лобные доли функционируют неправильно?

История Финеаса Гейджа получила такую широкую известность потому, что это был первый достоверно описанный случай, указывающий на ту неудобную истину, что нравственность, свободная воля и ответственность за свои действия в буквальном смысле содержатся во плоти и могут быть удалены вместе с соответствующими структурами без удаления всей личности. С тех пор науке стало известно о многих других финеасах гейджах. Большинство из них получили травмы во вполне обычных ситуациях, часто по причине инсульта. Известно также немало случаев, когда в связи с нарушениями развития мозга у людей вообще не вырабатывались “высшие” психические функции.

Классический пример — пациент J.P. В детстве у него был нормальный коэффициент интеллекта и он вполне мог, если хотел, делать большинство дел (в том числе домашнее задание), как и любой обычный мальчик его лет. Однако его поведение в обществе было чудовищным. Он лгал, жульничал и воровал. Однажды он позаимствовал чужую перчатку, испражнился в нее и вернул владельцу. Когда он вырос, подобное поведение, как и можно было ожидать, неоднократно приводило его в тюрьму и психиатрическую лечебницу и получало обычные ярлыки: шизофрения, маниакальный синдром, психопатия.

Когда ему было около двадцати лет, он привлек к себе внимание неврологов Спаффорда Эккерли и Артура Бентона. Они отметили, что пациент был совершенно лишен чувства тревоги, способности осознавать собственное психическое нездоровье и способности извлекать уроки из наказаний. Они описали его состояние как “отсутствие осознания своего жизненного положения в целом, в том числе своих нынешних и будущих дней”.

Методы нейровизуализации (в том числе более не используемая процедура, в ходе которой делались инъекции воздуха в головной мозг, чтобы выявить наличие полостей) и диагностическая операция показали, что мозг пациента был отнюдь не в порядке. Лобная доля его левого полушария была сильно уменьшена в размерах — а лобная доля правого вообще отсутствовала. Эккерли и Бентон следили за J . Р много лет. В их окончательном отчете об исследованиях, подготовленном, когда пациенту было уже пятьдесят лет, он был описан как “все тот же простоватый, прямолинейный и страшно хвастливый мальчишка, каким он был в 10-летнем возрасте”. Их вердикт был следующим: “Пациент J. Р , сам того не ведая, был чужим в этом мире” 20.

Катастрофические повреждения мозга вроде того, что было у J. P ., встречаются редко, но различные нарушения работы префронтальной коры наблюдаются при многих расстройствах. С изменениями активности в этой области, как мы уже знаем, сопряжены депрессивные и маниакальные состояния, а также шизофрения. Более того, результаты сканирования мозга людей, страдающих депрессией, и шизофреников, склонных к самоизоляции, демонстрируют немало общих черт, как и результаты сканирования мозга шизофреников и людей, страдающих острым маниакальным синдромом 21. Мания (маниакальное поведение) составляет “светлую сторону” паранойи — состояния, при котором все в мире кажется связанным в грандиозную единую систему. Навязчивые параноидальные идеи шизофреников также вращаются вокруг тайных связей, но единство таких связей обычно не сулит ничего хорошего. Судя по имеющимся данным, аутизм также сопровождается аномалиями в работе префронтальной коры. Другие, не столь бесспорные данные, указывают на то, что агрессивное поведение и склонность к насилию также могут быть связаны с функциональными аномалиями лобных долей. Томографические исследования заключенных показали, что у многих из них имеются аномалии лобных долей, и психиатр Ицхак Фрид с медицинского факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе предположил, что поведение людей, превращающихся в настоящих монстров, может объясняться функциональными нарушениями префронтальной коры. Вот что он писал в журнале “Ланцет”: “История знает массу случаев, когда группы людей, обычно молодых мужчин, нападали на других членов общества и жестоко истребляли их, часто при одобрении и поощрении со стороны властей. Жертвы таких нападений обычно беззащитны и не представляют непосредственной угрозы для нападающих. Самые яркие проявления этого феномена в XX веке включают истребление армян в Турции в 1915-1916 гг., евреев в Европе во время Второй мировой войны, камбоджийцев в период режима Пол Пота и жителей Руанды в ходе геноцида 90-х годов. В таких событиях часто играют определенную роль гражданские междоусобицы, тяжелые условия жизни и этнические конфликты, точно так же, как бедность и низкий уровень гигиены играют определенную роль в эпидемиях инфекционных заболеваний. Но всех этих событий не было бы без отчетливой трансформации индивидуального поведения” 22.

Фрид предположил, что эта трансформация, которую он назвал синдромом £, вызывается всплесками гиперактивности в орбитофронтальной и медиальной префронтальной коре. Эта гиперактивность создает мощный поток сигналов, поступающих из коры вглубь мозга, подавляя активность миндалины и не давая эмоциям достигать сознания. В этом состоянии люди, демонстрирующие проявления синдрома Е (обычно молодые мужчины, согласно Фриду), могут совершать чудовищные акты насилия, не испытывая при этом страха и отвращения — эмоций, которые в норме предотвратили бы подобные действия. После всплеска повышенной активности истощенная префронтальная кора переходит в состояние пониженной активности, препятствующее нормальной рефлексии и мешающее этим людям признавать чудовищность того, что они совершили.
Участие функциональных нарушений префронтальной коры в подобном аномальном поведении пока остается недоказанным. Однако известно, что подобные нарушения в состоянии вызывать одну из разновидностей компульсивных расстройств, которые могут приводить к антисоциальным действиям. Французский невролог Франсуа Лермитт исследовал ряд пациентов, у которых были повреждены или частично отсутствовали лобные доли, и обнаружил у них всех одну общую черту: столкнувшись с каким-либо намеком на то, что им стоит поступить определенным образом, они оказываются не в состоянии преодолеть побуждение так и поступить. У многих из них это проявляется в виде клептомании: если они видят кошелек, оставленный без присмотра, или открытую машину с ключами в зажигании, они чувствуют, что кошелек просто необходимо присвоить, а машину — угнать.

Лермитт окрестил это расстройство “синдромом зависимости от среды”. Проведя серию изобретательных экспериментов, в которых участвовали пациент и пациентка, перенесшие фронтальную лоботомию, Лермитт продемонстрировал, до каких крайностей может доходить это машинальное подчинение внешним стимулам. В ходе одного из этих экспериментов Лермитт пригласил обоих своих пациентов к себе домой и без каких-либо объяснений провел первого (мужчину) в спальню. Постель была аккуратно расправлена, а верхняя простыня отогнута, как делают в гостиницах. Когда пациент это увидел, он немедленно разделся (и снял небольшой парик, который он носил), забрался в постель и приготовился отойти ко сну, хотя дело было днем.

Когда пациента вежливо уговорили встать и одеться, Лермитт провел в ту же спальню пациентку. Увидев постель (теперь смятую), она также сразу же направилась к ней. Но она не стала в нее ложиться, а вместо этого начала ее заправлять. В обоих случаях исследователь не говорил ничего, что могло бы быть воспринято как предложение или указание поступить именно так. Действия пациентов были как будто запрограммированы. Тот факт, что пациент лег в постель, а пациентка ее заправила, предположительно отразил лишь особенности стереотипных мужских и женских ролей, а не какие-то фундаментальные различия в обработке информации.

В ходе другого эксперимента Лермитт провел пациента в комнату и, прежде чем открыть дверь, произнес лишь одно слово: “музей”. Войдя, пациент сразу стал осматривать картины на стене, будто действительно находился в музее. В середине стены было пустое место, где могла бы висеть, но не висела картина. Рядом лежали молоток и гвозди, а у стены стояла картина. Пациент, вновь без каких-либо объяснений или указаний со стороны экспериментатора, взял молоток, забил в стену гвоздь и повесил картину 23.

Люди, получившие повреждения лобных долей, могут реагировать на внешние стимулы своеобразно, хотя и предсказуемо, но некоторые реакции распространены среди них очень широко. Мужчины с такими повреждениями (особенно затрагивающими часть мозга, расположенную непосредственно над глазами) нередко демонстрируют сексуальную несдержанность или агрессию в ответ на стимулы, которые воспринимаются ими как сексуальные. В одном недавно описанном случае, довольно печальном, фигурировал мужчина, получивший черепно-мозговую травму в дорожно-транспортном происшествии. После этого он стал постоянно делать женщинам предложения. Одной женщине он предложил выйти за него замуж через три дня после знакомства, другой — в ходе первого же разговора с ней по телефону. Судья, впоследствии рассматривавший иск за ущерб, поданный этим мужчиной, утверждал, что тот превратился из приятного доброжелательного человека в “сексуально озабоченного преследователя, не признающего отказов”. Судья также отмечал, что этот мужчина стал совершенно безответственно распоряжаться деньгами, выбирая покупки, как ребенок, а затем забывая о них. Выплаченная ему компенсация в два миллиона фунтов поступила в распоряжение назначенного государством опекуна .
Пока казалось, что чувства и мысли возникают как по волшебству из “черного ящика” нашего мозга, это интуитивное объяснение человеческой психики не могло не торжествовать и в качестве рабочей гипотезы верно служило нам не одно столетие. Но теперь, когда “ящик” удалось открыть, дуализм стремительно теряет свою убедительность. Как показывают исследования, обсуждаемые в этой книге, мы, заглянув в мозг, видим, что наши действия вытекают из ощущений, а наши ощущения создаются активностью мозга. Эта активность, в свою очередь, определяется нейронной структурой, заданной взаимодействием наших генов и окружающей среды. Ничто не указывает на наличие у нас каких-то Декартовых антенн, настроенных на прием сигналов из иного мира.

Многие ни в какую не хотят принимать представление о полной механистичности наших действий, а некоторые даже полагают, что если это представление получит широкое распространение, человечество ждет катастрофа. Они утверждают, что если мы перестанем считать, что человек сам отвечает и своп поступки, то станем совершенно безответственными и впадем в пассивный фатализм, а наши действия будут подчиняться любым желаниям, и ничто не будет их сдерживать.

Так ли это? Один из возможных ответов состоит в том, что это было бы так, если бы только мы были на это способны. Но эта машина так не работает. Как мы могли убедиться, мозг так надежно запрограммирован на некоторые иллюзии, что понимания их иллюзорности оказывается отнюдь не достаточно, чтобы мы перестали их видеть. Свобода воли — одна из таких иллюзий. Мы можем на рациональном уровне признавать себя машинами, но мы по-прежнему будем чувствовать и действовать так, будто основа нашей личности свободна от механистических императивов.

Иллюзия свободы воли могла возникнуть в ходе эволюции потому, что она играет роль внутренней полиции. Создавая у нас ощущение собственного самоопределения, она побуждает нас наказывать тех, кто нас обижает, а кроме того, воспринимать функциональные аномалии мозга как слабости какого-то нематериального “я”, а не как болезни тела. Когда-то эти искаженные представления были, вероятно, полезны нашим предкам, помогая им изгонять из племени больных или ведущих себя асоциально. Теперь они лишь приносят людям страдания.