НАБАЗАРНАЯ.
Придя в ближайший город, Заратустра увидел толпу людей, собравшихся на базарной площади, ибо обещано им было зрелище – канатный плясун.
И обратился Заратустра к народу:
– Я учу вас о Сверхчеловеке.
ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ НЕЧТО, ЧТО ДОЛЖНО ПРЕОДОЛЕТЬ. ЧТО СДЕЛАЛИ ВЫ, ДАБЫ ПРЕОДОЛЕТЬ ЕГО? Все существа всегда создают нечто высшее, нежели они сами.
Что такое обезьяна в сравнении с человеком? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для Сверхчеловека – посмешищем, либо мучительным позором. Даже мудрейшие из вас есть нечто двусмысленное и неопределённо – двуполое.
Слушайте! Я учу вас о Сверхчеловеке.
Сверхчеловек – смысл земли. Оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о неземных надеждах; они презирают жизнь.
Прежде величайшим преступлением была хула на Бога, но Бог умер, и эти преступления умерли вместе с ним.
Некогда душа с презрением смотрела на тело и тогда чем – то высшим считалось презрение это; так думала душа бежать от тела и от земли, так надеялась она освободиться. Но скажите мне, братья мои, что говорит ваше тело о вашей душе? Не есть ли ваша душа – бедность, и грязь, и жалкое самодовольство? Поистине, человек – это грязный поток.
И вот – я учу вас о Сверхчеловеке. Он – это море, где утонет великое презрение ваше.
В чём, то высокое, что можете вы пережить? Это час великого презрения, час, когда счастье ваше становится для вас таким же отвратительным, как разум ваш и добродетель.
Час, когда говорите вы: « В чём разум мой? Добивается ли он знания, как лев пищи своей?
В чём добродетель моя? Она ещё не заставила меня безумствовать.
В чём справедливость моя? Я не пламя и не уголь, а справедливый – это пламя и уголь!
В чём сострадание моё? Разве сострадание не крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей? Но моё сострадание – не распятие!
Как устал я от добра и зла своего! Всё это – бедность, и грязь, и жалкое самодовольство. Презренны шедевры мои, красивая речь моя – вульгарна, мудрость моя не умеет думать. Говорили вы так? Кричали так? О, если бы я слышал всё это от вас!
НИЧТОЖЕСТВО ГРЕХОВ ВАШИХ ВОПИЕТ К НЕБУ.
Когда Заратустра прервал речь свою, кто-то крикнул из толпы:
– Довольно мы уже слышали о канатном плясуне, пусть нам уже покажут его!
И весь народ смеялся над Заратустрой. Заратустра смотрел на толпу и удивлялся. Потом продолжил он речь свою:
– Человек – это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком и этот канат над пропастью. Опасно прохождение, опасна остановка в пути, опасен взгляд, обращённый назад, опасен страх и сомнение. Величие человека в том, что он мост, а не цель; и что слито в нём все «над» и все «под».
Я люблю того, кто не умеет жить иначе, кроме как во имя своей гибели, ибо закат он.
Я люблю того, кто несёт в себе великое презрение, ибо он стрела, томящаяся по другому берегу.
Я люблю того, кто не ищет на небесах и за звёздами основания для того, чтобы погибнуть и принести себя в жертву, чтобы жил некогда Сверхчеловек.
Я люблю того, кто живёт познанием и стремится познавать во имя того, чтобы жил некогда Сверхчеловек.
Я люблю того, кто работает и изобретает, чтобы приготовить землю для прихода Сверхчеловека.
Я люблю того, кто не оставляет себе ни единой капли духа, но жаждет быть всецело духом, ибо добродетель его есть воля к гибели своей.
Я люблю того, чья душа расточается, кто не ищет благодарности и не воздаёт её.
Я люблю того, кто не стремится иметь слишком много добродетелей. Одна добродетель сильнее двух.
Я люблю того, кто стыдится, когда счастливый случай сопутствует ему в игре.
Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди дел своих и всегда исполняет больше, чем обещал.
Я люблю того, чья душа глубока даже в ранах его.
Я люблю того, чья душа переполнена, так, что он забывает себя и вмещает в себя все вещи.
Я люблю того, кто волен в духе своём и лёгок сердцем.
Я люблю всех, кто подобен тяжёлым каплям из грозовой тучи, нависшей над человечеством: они предвещают и гибнут.
Смотрите! Я – провозвестник молнии, я – тяжёлая капля из грозовой тучи; а имя той молнии – Сверхчеловек!
Произнеся эти слова, Заратустра снова взглянул на толпу и умолк.
«Вот стоят они и смеются, – подумал он,– они не понимают меня. Не для их слуха речи мои; быть может, верят они заикающемуся?
У них есть нечто, чем гордятся они; как же именуют они предмет гордости своей? Они называют его «культурой» и им кажется, что это отличает их от дикарей, поэтому не любят они принимать на свой счёт слово «презрение».
Буду же говорить я к гордости их, говорить о самом презренном – о последнем человеке».
И так продолжил Заратустра свою речь к народу:
– Настало время человеку поставить себе цель. Приближается время, когда человек уже не сможет пустить стрелу желания своего выше себя. Надо иметь хаос в себе, чтобы родить танцующую звезду. Приближается время, когда человек не сможет более родить ни одной звезды.
Смотрите! Я покажу вам последнего человека!
Что такое любовь? Что такое страсть? Что такое преодоление в отречении? Что такое звезда? – вопрошает последний человек и недоумённо моргает. Счастье найдено нами, – говорят, последние люди, бессмысленно моргая.
Земля стала маленькой и на ней копошится последний человек, который делает всё таким же ничтожным, как он сам.
Они покинули страны, где холодно им, ибо нуждаются они в тепле. Они ещё любят ближнего и жмутся друг к другу – потому только, что им нужно тепло.
Болезнь и недоверчивость считаются у них грехом, ибо ходят они осмотрительно. Только безумцы могут натыкаться на камни и на людей!
Они ещё трудятся, ибо труд для них развлечение; но они заботятся, чтобы развлечение это не утомляло их чрезмерно.
Не будет уже ни бедных, ни богатых: и то, и другое слишком хлопотно. И кто из них захочет повелевать? Кто повиноваться? И то, и другое слишком хлопотно.
Нет пастуха – одно лишь стадо! У всех одинаковые желания, все равны; кто мыслит и чувствует иначе добровольно идёт в сумасшедший дом.
Время от времени – немножко яду: он навевает приятные сны; и побольше яду напоследок, чтобы приятнее было умереть.
Все они умны, они всё знают о том, что было, так что насмешкам их нет конца. «Прежде весь мир был безумным» — говорят они и бессмысленно моргают.
Есть у них и свои маленькие удовольствия: одно – днём, другое – ночью, но более всего пекутся они о здоровье.
Так закончилось то, что впоследствии стали называть « Предисловие» Заратустры, потому что на этом месте его прервали крики и ликование толпы:
– Дай же нам этого человека! Сделай нас последними людьми, о, Заратустра! Не нужен нам твой Сверхчеловек!
Заратустра стал печален и так говорил в духе своём:
«Они не понимают меня, не для этих ушей речи мои. Они думают, что я холодный насмешник и тешусь злыми шутками. Вот смотрят они на меня и смеются, а смеясь, они ещё и ненавидят меня. Лёд в смехе их».
Поблагодарили Танат за хорошее сообщение:
