5.46
Т.Ч. В частности, Папа Урбан Восьмой, если я не ошибаюсь, он говорил, что Господь Всемогущ, и мы не можем на него накладывать на него обязательство выполнять им же придуманные законы. Как бы вот шло так, как шло, а потом хочу и поменяю. То есть основной пафос был такой, что если вы ученые друг с другом- то не можете договориться, потому что то вы новые факты получаете, отбрасываете предыдущие теории, то какие-то конкурентные школы есть, которые говорят, что эти же факты можно иначе трактовать. А церковь говорит в ответ на это, что поскольку у вас не прослеживается какой-то истины там, абсолютной или не абсолютной, но какой-то, то мы же должны на что-то опираться. Вот мы будем опираться на Святое Писание, поскольку это хоть какая-то надежность. А то, что иногда что-то ни с чем-то совпадает, Господь не давал нам честного слова, что он будет непременно следовать аристотелевской, к примеру, логике. Вообще логики могут быть и другие.
О.К.К Но ведь тут еще встает вопрос понимания Писания. Сакральные тексты всегда понимались как тексты, принципиально имеющие многозначное толкование. И чем более многозначно текст может пониматься, тем лучше на самом деле, потому что каждый человек может свое какое-то толкование увидеть.
Т.Ч. А что же тогда держит? Вот если каждый может трактовать, как он хочет?
О.К.К Нет, не совсем так, как он хочет. Все таки есть определенная традиция и понимание текста Писания. Оно, конечно, меняется со временем, но оно меняется все-таки в контексте традиций, точно также, как наука. Она меняется ведь, правда, возникают новые теории. Но эти теории не просто откуда-то, совсем со стороны приходят, они все равно в русле научной традиции возникают.
И вот я хотел в связи с делом Галилея сказать о том, что кардинал. (?), который вел дело Галилея, он говорил :" Вы представьте нам убедительные доказательства вашей теории, мы даже можем пойти на то, чтобы изменить правила толкования Писания, но вот есть ли прямое доказательство того, что Земля вращается вокруг Солнца? " И проблема-то как раз была в том для Галилея, что тогда этого доказательства не было. И мне кажется, что взаимодействие науки и религии заключается в частности в том, что мы можем описание начать как-то по-другому видеть, потому что, опять таки, интересно, что в контексте европейской традиции (8.41) было представление о том, что Бог дал человечеству две книги. Первая книга, это книга Откровения, книга Библии, которая повествует о замысле Творца, а вторая- это книга природы, это книга, которая повествует о величии Творца. И вот эти две книги они взаимно дополняют друг друга. Бэкон об этом писал. И ведь многие деятели научной революции нового времени и Кеплер, и Коперник, и Ньютон даже, они полагали что вот, обращение к книге природы оно почему необходимо, потому что мы можем вернуться к той мудрости, которой Адам обладал в раю. Ведь когда мы в Библии читаем о том, что Господь повелевает Адаму нарекать имена тварям, то вот это наречение имен в контексте традиции библейской оно как традиционно понималось? Именно как повеление познавать мир, потому что имя должно выражать сущность именуемого. И изучение природы, опять таки, в контексте библейской традиции, это изучение замысла Творца в этом мире.
|