Я завтра снова в бой сорвусь,
Но точно знаю, что вернусь,
Пусть даже через сто веков
В страну не дураков, а гениев.
И, поверженный в бою,
Я воскресну и спою
На первом дне рождения страны,
вернувшейся с войны.
С войны.
Завтра в семь двадцать две, я буду в Борисполе
Сидеть в самолёте и думать о пилоте, чтобы
Он хорошо взлетел и крайне удачно сел
Где-нибудь в Париже, а там ещё немного и Прованс.
Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене
И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне
Где твои крылья, которые так нравились мне?
Я иду без тебя переулком знакомым
Я спешу не с тобой, не с тобой, а с Наташкой в кино
А тебе шлют привет окна тихого дома
Да еще старики, что всё так же стучат в домино
На детском рисунке домик с трубой –
Фидель Михаилу машет рукой,
Мы никак не можем привыкнуть жить без войны.
В космос совместно-валютный полет,
Ночью толпа – крестный ход.
Она уже видит себя в роли вдовы.
Вы мне не поверите и просто не поймёте:
В космосе страшней, чем даже в дантовском аду, —
По пространству-времени мы прём на звездолёте,
Как с горы на собственном заду.
Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей.
Ой, до чего, Вань, размалеваны
И голос - как у алкашей!
А тот похож - ей Богу, Вань
На шурина - такая ж пьянь
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь,
Я - вправду, Вань!
Ты узнаешь её из тысячи
Её образ на сердце высечен
Ты узнаешь её из тысячи
По словам, по глазам, по голосу
Её образ на сердце высечен
Ароматами гладиолуса.
А мы с командой в гастролях по городам торопимся
Совсем в другом часовом поясе.
Но я скоро вернусь к тебе летом солнечным,
Возьму твоих любимых гладиолусов.
Гоpдость полными вагонами золотыми погонами
С юга дyют молодые ветра
Pазpывая в клочья облака не забыли шлют из далека
С дома мама и не последняя любовь
