Цветы, которые не умирают
М. Мейстер (с)
Цветы, которые не умирают
Я снова еду на вокзал, зная, что только постою у кассы. Постою в длинной очереди за билетами на море, где так много зеленых долин, где всегда светит солнце, а на берегу, в лесах и на полянах много прекрасных цветов.
И я знаю, что как только окажусь перед самым окошком, и кассир спросит: "Куда?..", я молча отойду, выйду с вокзала и поеду на кладбище...
Так странно. Я прекрасно знаю - у тех людей, что стояли вместе со мной в очереди, тоже есть свои кладбища. Но почему же они покупают билет и едут на море за новыми цветами, а я не могу, снова и снова возвращаясь к свои двум, давно умершим...
Почему же я не могу купить билет, чтобы снова найти прекрасный цветок?
Так я думаю и спрашиваю себя, пока еду на кладбище. Спрашиваю, не ожидая ответа. Потому что давно его знаю. Но все равно спрашиваю, потому что больше нечем заняться, когда едешь на кладбище погибших цветов. Вот и оно...
На самом деле мое кладбище не похоже на другие. Оно очень красивое и напоминает оранжерею... Нет, все-таки, пожалуй, не оранжерею, а большую теплицу. Ее стекла сверкают так, что видны издалека. А крепкая стальная арматура радует глаз свежей краской. Да, я часто обновляю свою теплицу. Меняю стекла надежд, не жалею серебряной краски воспоминаний...
А внутри кладбища-теплицы - два погибших цветка...
Одна была розой. Когда-то я встретил ее в ухоженном саду. Вокруг было много других цветов. И красивее, и ароматнее, но я почувствовал, что эта скромная, еще не распустившаяся роза - мой цветок. А свой цветок не выбирают. Его просто находят. А когда находят, то сразу чувствуют - вот он, мой цветок...
Она была немного колючей, как и положено розам. Совсем немного колючей, не так, как сейчас...
А тогда... Я улыбнулся моему цветку, и мы обняли друг друга, радуясь встрече. Я поцеловал ее в нежные благоухающие лепестки и сказал, что теперь мы всегда будем вместе, а роза согласно закивала.
А потом она умерла и превратилась в кактус.
Да, когда любовь умирает, то превращается в кактус. Или в алоэ, как второй мой цветок...
Он была ландышем. Тогда, после смерти розы, я поехал на вокзал, чтобы отправиться к морю и найти другой цветок. Потому что все так делают. Но я не смог, и вернулся. И построил теплицу для погибшей розы, которая стала кактусом, чтобы она могла там жить, не зная, что умерла.
И я долго строил теплицу, а потом снова поехал на вокзал. Но стоило мне встать в очередь за билетами, как я забывал, что роза умерла. Я забывал, что там, в теплице уже давно лишь колючий безобразный кактус, а не прекрасный цветок с нежными лепестками. И я снова мчался с вокзала к своей теплице...
А потом шел в лес и плакал, ощущая соленую кровь на исколотых губах.
И однажды встретил ее. Мой ландыш, что прятался среди деревьев нашего леса. Оказалось, чтобы встретить свой цветок, не надо ехать к далеким полянам и лесам...
Да, она была ландышем. Простым лесным цветком. Я услышал звон ее колокольчиков и сразу понял - вот он, мой цветок! И присел рядом и сказал: "Ты мой цветок!" И ландыш радостно засмеялся: "Правда?" И мы долго сидели друг напротив друга и смеялись. Радостно, как дети. И я гладил ее лепестки, а она звенела колокольчиками...
А потом она умерла. И превратилась в алоэ. Ведь любовь после смерти всегда становится или кактусом, или алоэ.
Я взял погибший ландыш и посадил в свою теплицу, а потом снова поехал на вокзал. Ведь нельзя жить без любви.
А на вокзале всегда длинная очередь за билетами. Очередь из мужчин и женщин. И у каждого есть свое кладбище цветов. У кого-то большое, а у кого-то еще совсем маленькое. А кто-то еще надеется приехать с моря с цветком, который никогда не умрет.
И я снова остаюсь в очереди за билетами, пока не увижу лицо кассира. А потом, не дожидаясь вопроса, отбегаю от кассы, выхожу с вокзала и еду на кладбище.
А потом возвращаюсь домой, чтобы на следующий день снова отправиться на вокзал, зная, что все равно окажусь на кла...
В последнее время мой путь короче. Теперь я сворачиваю к теплице, не доезжая до вокзала.
И медленно бреду, глядя на сверкающие стекла и ярко накрашенную арматуру.
Почему же я больше не покупаю билеты к полям и лесам далекого моря, где так много прекрасных цветов?..
Я вхожу в свою теплицу и иду к кактусу, который когда-то был розой. Я и сейчас вижу ее сквозь мясистые зеленые наросты и длинные иголки. Хотя знаю, что это лишь воображение. Но все равно подхожу и говорю: "Привет, моя прекрасная роза!", и целую воображаемые лепестки, чувствуя как длинные иголки впиваются в губы, в лицо... Но я закрываю глаза. И не только для того, чтобы уберечь их. А чтобы не видеть зеленого кактуса. И когда я закрываю глаза, то на мгновение в уме мелькает образ той прекрасной розы, что давно умерла.
И в сердце появляется что-то теплое и горячее. А потом боль становится нестерпимой, и я плачу, вытирая кровь.
И иду в другую часть теплицы, где растет алоэ. Умерший ландыш почти не колючий. Да, его длинные стебли усыпаны выростами, похожими на колючки, но они мягкие и почти не колют. Алоэ не колючее, оно - ядовитое...
"Привет, мой любимый ландыш!" - говорю я и сразу закрываю глаза, чтобы увидеть белые смеющиеся цветы-колокольчики. И целую алоэ. И слышу давно забытый звон.
И в сердце появляется что-то теплое и горячее. А потом боль от жгучего сока алоэ становится нестерпимой. Да, говорят, этот сок полезный. Но мне не нужна польза, я хочу слышать звон моего ландыша!.. И я плачу, уходя из теплицы...
Возвращаюсь домой и сажусь напротив зеркала.
Я делаю так, когда хочу узнать что-то важное. Сам по себе я очень наивен и доверчив. Или глуп, как говорят про меня остальные люди, когда мы стоим в одной очереди за билетами. Может быть, они и правы. Просто они не знают, что дома я могу стать зеркалом...
Вот и сейчас. Я сел перед зеркалом, и в нем тут же появился я. Другой я, у которого нет чувств и сердца, а только холодный разум, который безупречно работает, отражаясь от серебряной подложки. Он очень мудрый, потому что беспристрастный.
- Я снова ездил на кладбище, - сказал я.
- Знаю, - ответил я из зеркала.
- Так я никогда не найду нового цветка...
- Да, чтобы найти новый цветок, надо забыть об умерших. Ты должен купить билет и уехать.
- Я не могу.
- Почему?
- Потому что знаю, что любой цветок умрет и станет кактусом или алоэ. И мое кладбище будет расти...
- У всех так. Просто другие не строят оранжерей!
- У меня не оранжерея, всего лишь теплица...
- Все равно. Остальные не превращают свои кладбища в теплицы. Остальные оставляют на кладбищах цветы, ставшие кактусами, и больше никогда туда не возвращаются. Просто отправляются на вокзал, чтобы купить билет и найти новый цветок.
- Но не у всех есть деньги на все новые и новые билеты. Как же поступают они? Неужели живут без цветка?
- Многие привозят свой цветок, а когда тот становится кактусом или алоэ, делают вид, что ничего не произошло.
- То есть живут с мертвым цветком?!
- Да, почему бы и нет? Ведь ты сам сказал - не у всех есть деньги на все новые и новые билеты. Но главная причина не в этом. Просто рано или поздно кладбища у большинства становятся такими большими, что там не остается места для новых кактусов, и приходится заставлять ими свой собственный дом.
- И после этого ты удивляешься, почему я не хочу ехать за новым цветком?! Ведь он все равно умрет. Все цветы умирают... И мне останется либо вести его на кладбище, либо делать вид, что ничего не произошло. Но я хочу быть рядом с живым цветком!..
- Тогда ты должен сделать так, чтобы он не умирал.
- Да, но как? Мы все заботимся о своих цветах. Укрываем листьями, удобряем навозом... Почему же они все равно умирают, превращаясь в серо-зеленых и колючих? Почему исчезают яркие чистые краски? Почему нежные лепестки становятся иголками?..
- Наверное, навоза и листвы недостаточно.
- Но что еще нужно?!
- Быть может, воды?..
И я застыл, а на моих губах застыл следующий вопрос. В нем больше не было необходимости, потому что я вдруг понял!
Да, цветок умирает без воды!
Я отошел от зеркала и сел в глубине комнаты.
- Что же это за вода?
Я хотел вернуться к зеркалу, чтобы спросить, но тут же понял сам. Теплое и горячее, что иногда появляется в сердце, - это и есть вода, которой не хватает цветам.
Я привычно вынул сердце из груди и заглянул внутрь. На донышке блестели несколько капель, что всегда оставались после возвращения из теплицы.
- Этого мало, - сказал я себе. - Для того чтобы питать цветок, сердце должно быть полным.
И я стал вспоминать о розе и ландыше. А потом о кактусе и алоэ. Иногда я смеялся, и часть смеха уносилась прочь легким ветерком, а часть превращалась в капли. Иногда я плакал. И часть слез высыхали на ветру, а часть падала в сердце. И вскоре там плескалось маленькое озеро. Прозрачное и чистое.
Радость и печаль, грусть и счастье, надежда и верность, сладость и преданность... Вскоре сердце было полно, и я с удивлением и восторгом смотрел на переливающуюся, словно новый алмаз, воду.
- Да, теперь все будет по-другому! - сказал я и осторожно поместил сердце обратно в грудь. Потом собрался. Набил карманы листвой, заполнил чемоданы навозом и поехал на вокзал.
Нетерпеливо отстоял длинную очередь. Вот и стекло. Кассир видит меня, но ничего не спрашивает. Ждет, что я уйду. Но я стою и смотрю.
- Вам билет? - наконец спросила она.
- Да.
- Куда? - Кассирша удивилась лишь на мгновение, а потом повернулась к клавиатуре, готовая отщелкать все, что попросят.
- К морю, где всегда светит солнце, где глубокие небеса и бескрайние поляны с прекрасными цветами... - Я протянул немного зеленой листвы и получил билет.
Вскоре я сидел в вагоне и смотрел, как убегают назад деревья родного леса.
В поезде были такие же, как я. Все они ехали за цветами. Кто-то вез большие чемоданы, а кто-то небольшие рюкзаки. У кого-то карманы оттопыривались от листвы, а кто-то считал каждый листик... Но все надеялись найти свой цветок, который никогда не умрет.
- Привет! - сказал я спутникам по купе. - Я еду на море, чтобы найти свой цветок.
- Мы тоже!
- Как хорошо, что нам по пути...
- Конечно, ведь мы в одном поезде...
- А вы везете с собой воду? - решил спросить я.
- Что? - не поняли спутники. - У нас есть листва и навоз... Что еще?
- Ну, чтобы цветок не умер, его надо не только удобрять и укрывать, но и поливать, - сказал я.
- Глупости, - откликнулся спутник с верхней полки. - Каких только теорий на этот счет не выдумано, а цветы все равно умирают...
- Да, но... - я хотел было возразить, но вдруг почувствовал что-то внутри. Я замолчал и погрузился в себя. Да, что-то происходило в сердце. Надо было разобраться, но мне не хотелось вынимать его при посторонних. И я долго сидел, надеясь, что все пройдет. Но потом не выдержал и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь купе. Посмотрел направо, потом налево. Светлый чистый коридор. Под ногами ковровая дорожка, а за окном деревья и поля... Хорошо и красиво.
- Что ж тебе неймется? - с досадой спросил я внутрь и еще раз огляделся, убеждаясь, что в коридоре никого нет. Пассажиры сидели по своим купе и мечтали о цветах. Тогда я осторожно вынул сердце и заглянул...
Оно наполовину высохло...
Вот в чем дело! Да, сердце всегда начинает болеть, когда сохнет. Только вот почему вода уходит?..
Я смотрел на озеро, которое с каждой минутой мелело все быстрее. Чем дальше уносил поезд от родного дома, тем меньше в сердце оставалось влаги. "Почему так?" - подумал я, с тоской наблюдая, как сердце почти опустело.
Я вернулся в купе и спросил:
- Как остановить поезд?
- Зачем? - хором удивились мои спутники.
- У меня больше нет воды для цветка, поэтому я хочу вернуться домой.
- Что за ерунда! - закричали они. - У тебя, мы видим, полные карманы зелени, у тебя полные чемоданы самого лучшего навоза! Все цветы будут твоими!..
- Мне не нужны чьи-то цветы. Мне нужен мой цветок, - сказал я.
- И ты найдешь его! - уверенно сказал молодой спутник с нижней полки.
- Мне не нужен цветок, который умрет, - сказал я. - Как остановить поезд?
- Послушай... - сказал пожилой спутник с верхней полки. Он так разволновался, что даже спустился вниз. - Все цветы умирают. Это закон. Поверь моему опыту...
- У вас, наверное, большое кладбище? - спросил я.
- Не то слово! - почему-то с гордостью усмехнулся он, не заметив моего сарказма. - Так что я знаю, о чем говорю! Так вот, послушай. Все цветы умирают, и с этим надо смириться. Я понимаю, тяжело. Особенно, пока мы молоды. Но теперь я знаю, как это сделать без особой боли. Думаю, я последний раз еду за цветком, потому что благодаря опыту и мудрости, что скопились за все эти годы, я кое-что понял. И я готов поделиться своим открытием с тобой...
Я сел, потому что всегда готов слушать других. Ведь я наивен и доверчив. Или, как говорят, глуп. И хотя с каждой минутой поезд все дальше уносил меня от дома, я приготовился слушать мудрость пожилого спутника.
- Когда-то я тоже надеялся найти цветок, который не умрет, - начал он. - Но потом понял. Смерть цветка - это закон. Неизбежный и непреодолимый. И тогда я взглянул на проблему с другой стороны... Знаешь с какой? Я подумал примерно следующее: "А ведь это здорово, что цветы, умирая, не исчезают, а превращаются в кактусы, алоэ, фикусы, грибы, плесень, лианы или лишайники!" Это значит, что на самом деле наша с вами задача найти не цветок-который-не-умирает, а найти тот цветок, который превратится во что-нибудь не слишком обременительное. Например, я не переношу кактусы, потому что они слишком колются. А вот с алоэ или плесенью вполне можно жить. Даже полезно, говорят. Поэтому сейчас, открыв этот секрет, я еду за своим последним цветок. Надеюсь, опыт мне поможет выбрать правильный и хороший, то есть тот, который, умерев, превратится во что-то сносное...
- А я думал, что цветы, умерев, превращаются только в кактусы или алоэ... - тихонько сказал я.
- Ну ты даешь! - удивился пожилой спутник. - У тебя сколько цветов-то было? Неужели они все превращались только в кактусы и алоэ?!
- У меня было два цветка. Один умер и стал кактусом, а второй - алоэ.
- Два цветка?! - уточнил спутник, а остальные тоже удивленно закачали головами. - В твоем возрасте у меня их было столько, что можно было бы собрать несколько букетов! Жаль только не делают букетов из кактусов! - Он засмеялся, довольный своей шуткой. - А цветы, умирая, превращаются не только в кактусы или алоэ. Бывает, они становятся лианами, которые будут высасывать из тебя соки, пока ты либо не выкинешь их на кладбище, либо не отправишься туда сам. Какие-то цветы становятся безобидными грибами, а какие-то - плесенью... Много вариантов. Но мы об этом поговорим завтра, если хочешь. Я могу тебе рассказать обо всех вариантах смерти цветка. Но сейчас меня интересует, понял ли ты то, о чем я говорил?..
- То, что наша задача не найти вечно живой цветок, а постараться выбрать тот, который умирая, превратится во что-то сносное? - уточнил я.
- Да, можно и так сказать, - кивнул пожилой спутник. - Вижу, ты понял.
- Наверное, потому что все, что вы говорили, звучит очень разумно...
- Значит, ты едешь с нами?
Я задумался, а потом заглянул внутрь себя. В сердце не осталось ни капли. Оно болело и говорило "нет".
- Нет, - повторил я вслед за ним, а потом вышел из купе и дернул стоп-кран. Поезд визгливо затормозил. Во всех купе тоже визжали. Мужские и женские голоса. Пассажиры были не довольны, что их задерживают на пути к далеким полям и садам, где растет так много прекрасных цветов. Я слышал, как бывшие соседи ругали меня. Ведь они единственные знали, почему поезд остановился. Но потом они замолчали, заметив, что я оставил чемоданы с навозом...
Я выпрыгнул из поезда и побежал домой. Поезд увез меня далеко, и только к вечеру я добрался до родных лесов и полей. И только поздней ночью оказался в своей комнате.
Всю ночь я вспоминал розу и ландыш, пока в сердце вновь не плескалось чистое озеро. А утром я снова поехал на вокзал. На этот раз не стал собирать чемоданы. "Моему цветку, если он есть, достаточно будет воды... - подумал я. - А если нет, то навоза всегда можно накопать..."
Я снова ехал в поезде, но теперь в плацкарте, чтобы сэкономить деньги. Ведь кто знает, может и в этот раз я не смогу довести воду. Я больше не разговаривал со спутниками, а внимательно следил за сердцем.
И все повторилось. Чем дальше уносил меня поезд, тем меньше теплой влаги оставалось внутри. И я снова рвал стоп-кран и возвращался домой.
Так повторялось много раз, пока я не понял: мне не довести воды до далеких полей и лесов. Тогда я сел перед зеркалом и спросил:
- Почему?
- Ну, это просто, - ответил зеркальный я. - Попробуй наполнить сердце...
Я отвернулся от зеркала и стал думать о розе и ландыше, пока внутри снова не стало тепло и горячо.
- Вот. - Я снова повернулся к зеркалу. - И что?
- А ты сам не понял? Как можно вести новому цветку воду, которая...
- Ой, и правда! - я грустно рассмеялся. - Ведь она появляется благодаря цветам, которые давно умерли.
- Да, эту воду нельзя увести далеко, потому что она принадлежит им. Поэтому ты должен сначала забыть о погибших цветах, а потом ехать.
- С сухим сердцем? Но ведь тогда все повторится. И новый цветок без воды умрет, превратившись...
- Теперь ты знаешь, что цветам нужна вода. Поэтому, встретив новый цветок, ты не будешь, как раньше, заботиться только о листьях и навозе. В твоем сердце появится вода, предназначенная для этого нового цветка. И он никогда не умрет.
- Думаешь? - спросил я.
- Да, - ответило зеркало.
Я отвернулся и заглянул в себя.
- Правильно? - спросил я у сердца.
- Нет, - сказало оно.
- Почему? А как правильно?.. - начал спрашивать я, забыв, что сердце не отвечает на такие вопросы. Только зеркало. Сердце же ничего не объясняет.
И я вынул его и посмотрел в озеро. Ведь зеркало может быть и в сердце. Только оно другое. Настоящее. И оно появляется, только когда в сердце плещется теплое прозрачное озеро...
- Я правильно понял тебя? - спросил я у отражения в сердце.
- Да.
И тогда я пошел на кладбище, которое у меня было похоже на парник. В руках я держал сердце, полное живой воды...
- А ты уверен, что твои цветы оживут?! - крикнул другой я из зеркала в прихожей. - Ведь вполне возможно, что иголки кактуса проткнут сердце, а сок алоэ отравит его!
- Может быть, - сказал я и ускорил шаг. - Может быть...
А потом, уже на улице, тихо, но четко и в ритм, словно убеждая самого себя, договорил:
- Может быть... Но я все равно попробую, потому что не хочу превратиться в пассажира, который вечно покупает билет и едет в никуда. Потому что на самом деле нет никакого моря и далеких прекрасных полей и лесов. Есть только кладбища, которые мы создаем сами. А прекрасный мир не где-то далеко. Он внутри и вокруг нас. Просто не виден из-за кладбища. Прекрасный мир откроется, как только пустоту сердца заполнит живая вода, и мы оживим ей всех, кого убили. И тогда пустыня станет прекрасным садом, в котором больше не будет колючих кактусов и жгучих алоэ, а только цветы. Прекрасные цветы, которые не умирают...
