Звук, похожий на звук падения чего-то тяжелого, причём в соседней комнате, заставил Йена вздрогнуть... Он поспешно одевает маску, прячет дневник и закрывает книгу... Брать ее с собой - безумие, она слишком большая, а тащить уж лучше только фонарь. Йен выглядывает из открытых дверей. Ничего нового не видно, только сверху, отдалённо, слышится очередной взрыв дьявольского хохота шута... Йена, кроме страха, разбирает и любопытство: он пытается открыть дверь соседней гримёрки, откуда вроде как слышался звук падения, но тщетно... Он медленно идет вдоль закрытых гримёрок, приближаясь к дальней стороне помещения и ожидая увидеть еще одну лесницу... Но свет фонаря выхватывает лишь еще одну закрытую дверь. Сердце Йена гулко стучит в тишине, выдавая его безотчётное волнение. Он осторожно хочет приложить ухо к двери... Именно в этот миг дверь распахивается - к счастью, не внутрь помещения - без скрипа, без шороха... и прямо на Йена вываливается худой длинный человек в старомодном, но вполне цивильном костюме... "Паяц!" орёт он почти восторженно... "Паяц..." ликует длинный и вцепляется в Йена, втаскивая его в новое, просторное и обставленное мебелью, помещение. Эта комната освещена - десятка два свечей в разнокалиберных подсвечниках и канделябрах пылают на большом столе, на нескольких тумбочках и столиках поменьше... "Это же всё меняет..." радостно кипятится длинный, таща Йена к столу... Только тут Йен замечает в другой руке длинного толстую рукопись, которую тот бросает на стол, быстро листает, что-то вычеркивая, что-то вписывая... "Шут..." бормочет длинный скалясь "К чёрту шута... у нас есть паяц..." Йен ошеломлённо смотрит на обитателя жуткого театра - с виду обычный пожилой человек... Только с пугающими странностями: пока он яростно правит рукопись, его левый глаз выпадает из глазницы и длинный быстро и сноровисто ловит его, вставляя на место... "Ха-ха-ха..." смеется длинный. Йен оторвавшись от его лица, холодеет от ужаса: они с длинным в помещении вовсе не одни... Их немного - присутствующих - все они сидят у стены, кто в кушетке, кто в кресле, кто на низком диванчике... одни, словно мумии, застывшие и безмолвные, другие же, шевелящиеся и издающие какие-то звуки... К счастью Йена, ни один из присутствующих не смотрит на него...