Смысл есть нечто в моей голове, побудившее меня писать, и нечто, возникшее в голове читающего. И понятно, что это разные смыслы. А в тексте – только знаки. Конечно, текст промодулирован смыслом – знаки я выстаивал не случайно, а с умыслом. Но самого смысла в тексте нет. Для того чтобы текст вызвал в чьей-то голове что-то близкое к тому смыслу, который я имел в виду изначально, у нас с ним должны быть одинаковые уровень образования, знание контекста, терминология и пр., и пр.
Тут интересна ситуация с написанием и восприятием гениального текста, которую в первом приближении можно очертить так. В сообществе человеков зарождается идея, некий новый смысл. Говорят: витает в воздухе. Существует на гране предчувствия. Для многих. Но только один находит в себе силы, смелость, умение, волю и, конечно же, талант зафиксировать эту идею в виде нового произведения, скажем, текста. Другие читают и кричат: о, да! гениально! Понятно, кто здесь гений? Ясно, почему смысл был воспринят? Не потому, что он содержался в тексте, а потому, что он уже был (в виде предчувствия) в головах. Ведь найдутся рядом и те, кто прочитав эти же слова, не найдут в них никакого смысла. Можно сказать, что они просто неправильно читали. А я повторю: смысла в тексте нет – он только в головах. И если в мышлении человека нет хоть в какой-то степени сформированного смысла/понятия, то он этот смысл никогда и не вычитает хоть в строках, хоть между строк.
Можно подойти к этой проблеме с терминологической стороны: просто условиться, что у слова «смысл» есть лишь одно значение – нечто (понятие) возникающее у нас в голове. А то, что в тексте, – это другое, не смысл, а лишь то, что порождает его. Вот я спрашиваю: какой смысл в таком-то тексте? Мне отвечают: этакий. Но ведь в ответе описывается не то, что есть в тексте (и уж подавно не то, что было в голове автора), а лишь то, что возникло в голове по ходу чтения. В тексте мы не найдем ничего этакого. Этакое есть только в вашем мышлении. До и после текста.
Для пояснения можно обратиться к аналогии. Спросим себя, где существует красный цвет яблока? Можно сказать, на поверхности яблока. Но сколько бы мы ни изучали эту поверхность, то не найдем там ничего, что можно назвать словом «красное». Там только молекулы. И они не красные. Красное – наше индивидуальное восприятие красного – существует только у нас в сознании. И как в ситуации со смыслом, если человек (или целый народ) не имеет представления о каком-то цвете, то он (они) его никогда не увидят.
Итак, в тексте нет никакого смысла, как и нет цвета на поверхности яблока. Но тексты могут возбуждать смысл в мышлении читающих, как яблоко – цвет в сознании созерцающих. Кстати, довольно часто мы вычитываем из текста то, о чем и не думал его автор. И чтобы не ломать голову над тем, как между строчек затесался подпольный смысл, проще и разумнее думать, что этот новый смысл есть наш смысл, рожденный в нашей голове. Конечно, при участии текста. Гениальный текст – это текст, способный побуждать читающих к рождению новых смыслов.
Так где же находится смысл, вкладываемый некто в свое говорение и понимаемый другим? Тот смысл, который «вкладывается», естественно - у говорящего. В его мышлении. Иначе как бы он мог его вложить? Тот смысл, который понимается, безусловно, в голове слушающего. Иначе как бы он мог сказать, что он понял, что у него появился смысл? И конечно, тут наиболее интересен ответ на вопрос: а одинаковые ли это смыслы? Если бы они (смыслы) всегда были одинаковы, то мы бы всегда однозначно понимали друг друга и можно было бы предложить простую схему коммуникации: (1) смысл у говорящего, (2) он, как монету в кошелек, вкладывает его в текст, а текст (вместе со смыслом) передает слушающему, (3) тот извлекает смысл – и всем счастье. Но ведь так не получается. Мои смыслы недоступны для других, смыслы других – для меня. Как бы мы ни пытались добросовестно вкладывать их в слова. Вот я перечитываю свой текст перед нажатием кнопки «Сохранить». Доволен. Смысл, который изначально был в моей голове, теперь там – в тексте. Я его ясно вижу. Отправляю… А читающие не находят никакого смыла. Или видят совсем другой смысл. Не мой. Кто виноват? Где ошибка в простой схеме «вложил – передал –извлек»? И не случайная ошибка, а глобальная – понимание это скорее исключение, чем правило (я не о бытовом уровне, хотя и там картина далеко не идиллическая).
Однако ответ на вопрос «где находится смысл?» – мол, в голове – не так однозначен. Все зависит от глубины копания. Если ковыряться на поверхности, то вроде ясно, что когда мы говорим «я понял/уловил смысл», то имеем в виду только одно: я зафиксировал нечто в своем мышлении («голове»), что и назвал смыслом. Если при прочтении текста в голове ничего не зашевелилось, ни одного понятия не всплыло на поверхность мышления, то мы и не произносим слова «смысл». Итак, исходно смыслом мы называем нечто, возникающее у нас в мышлении. Безотносительно того, читали ли мы в этот момент какой-то текст, или усиленно думали сами, или просто музыкой навеяло.
Есть, конечно, проблема: как называть то, чем отличается один текст, вызывающий мысли, от другого, который мы считаем лишь набором слов? Да, мы делим для себя (именно индивидуально, для себя) тексты на осмысленные и бессмысленные. Но это деление опосредовано возникновением смыслов/понятий в нашем мышлении, а не является следствием непосредственного анализа структур текстов, как будто в них (структурах) можно найти нечто такое, что следовало бы называть словом «смысл».
Тут еще очень важно учитывать, что смысл при прочтении текста порождается в наших головах только при условии знания контекста, пребывания в одной с автором социо-ментальной ситуации. То есть сам текст, как набор знаков, является лишь элементом большой и сложной системы, обеспечивающей порождение и трансляцию смыслов. Именно поэтому и некорректно говорить о наличии, существовании смыслов в тексте. Смысл порождается в определенной социо-ментальной системе и воспринимается только при условии погружения в нее. В этой системе текст играет важную, но лишь вспомогательную роль. И вот тут мы подошли к необходимости копнуть поглубже. Где же существуют смыслы/понятия? Они же явно не являются "продуктами" или "атрибутами" индивидуального сознания. В сознании они лишь фиксируются, становятся доступными для нас. На уровне текущего обсуждения я бы ответил просто: смыслы витают в воздухе.
Можно встретить возражение, мол, допустим, мы начертили чертеж, передали его в цех, и там всё поняли, распознали все смыслы, заложенные в чертеже, и создали в точности то, что было спроектировано. Значит, смысл был в самом чертеже. Почему же с текстом иначе? Получается, что иначе. Ведь чертеж – это не про смыслы, а про значения. Эти понятия (смысл и значение) надо различать. У каждой линии, у каждого знака на чертеже свое, закрепленное стандартами, значение. Никаких смыслов там быть не может. Только жестко фиксированные значения. И именно поэтому чертеж (выполненный по стандартам) и компьютер "прочитает", построит по нему 3D модель и напишет программу для станка с ЧПУ. А с текстами, с речью так не получится. Потому что для понимания текста - помимо знания значения всех слов, которые можно посмотреть в толковых словарях, (что, по сути, доступно и для компьютера) - необходимо знание контекста, необходима включенность воспринимающей стороны в понятийное/смысловое поле автора. Вот и получается, что знание того, на что, на какую особенность детали, указывают знаки чертежа, закреплено стандартами. А вот на что, на какие смыслы указывает текст, особенно художественный или философский, известно только автору. Остальные могут только догадываться. Да и то в случае, если они обладают одной с автором понятийной сеткой, существуют в одной с ним культурно-ментальной системе.
Подведем итог. Любой текст по своей сути – именно как набор символов/знаков, взятый сам по себе, вне и до восприятия человеком – есть только текст. И сколько бы мы ни анализировали его как текст – исследуя его структуру, соотношение знаков – мы не найдем разницы между талантливой книгой и бессмыслицей. При этом надо учитывать, что сплошь и рядом мы сталкиваемся с ситуацией, когда то, что один называет «талантливой книгой», для другого может быть полной чушью, а текст, признанный первым бессмысленным, может иметь глубокое содержание для второго. Следовательно, разница между текстами проявляется только и исключительно тогда, когда они выступают не сами по себе (как набор знаков), а лишь в соединении с читающими.
Смысл возникает только в сложной системе, объединяющей в себе культурный, ментальный контекст социума, сознание человека, вписанного в этот контекст, и сам текст. И возникает (проявляется, фиксируется) смыл не как феномен/вещь, не как знаковая структура текста, а как понятие в мышлении автора или читающего. Можно, конечно, говорить и про «смысл в тексте», искать его между строчек, но при этом надо понимать, что это лишь сильное упрощение, редукция проблемы с философского на бытовой уровень, где о смысле говорят как о вещи, которой можно поделиться, засунуть как закладку в книжку, носить в кармане.
Еще раз: текст может транслировать смысл, а точнее, с помощью текста можно указать на смысл, только в том случае, если он (смысл) уже есть у обеих сторон – у автора и воспринимающего. А это возможно только при условии одинаковой (одноуровневой) вписанности их в единое смысловое поле, в общую для них социо-ментальную систему. Текстами мы не передаем смыслы. Текстами мы указываем на смыслы. И если собеседники находятся в разных системах, пасутся на разных смысловых полях, то безнадежно куда-то тыкать фразами, стороны все равно не увидят, на что каждый из них хотел указать. Там будет либо пустота, либо смысл из другой системы.
|