Среди прочих моих грехов – я дружу с мужчинами. И это вместо того, чтобы убивать их и есть. Говорят, в разделке и приготовлении дичи много физиологической, здоровой радости.
Разные мои подруги даже имён не спрашивают, чтобы не привязываться к еде. Пользуют, отнимая кое-какие силы и деньги, поиздёрганных личностным кризисом хипстеров, да выставляют прямо к uber’у (тут могла быть ваша реклама).
В Академгородке так мусор в пакетах к семи утра выставляют: там контейнеров нет, машина приезжает по графику. Вот и девочки мои саблезубые - утро, за дверь бережно. Чтобы впечатления остались свежи и не начали попахивать. А я дружу, как приговорили. Задушевница такая, мама, посмотри на меня!
Что я могу сказать, как друг и почти, что мать, после этих разговоров. Бабы – страшный народ, это и так понятно. Но когда послушаешь про личную жизнь моих товарищей, мириться с этим становится нельзя.
Мужчины, они тоже люди. Бывает, что страдают, но держатся молодцом. Конечно, трудно, когда хотел любви, а тебя обобрали. Или недопоняли: на секс без резинки обиделись. Ушла любовь, покачивая всем своим ещё тугим. Всем, скажем прямо, менее двадцати лет назад родившимся. А это была уже третья встреча, и дело к свадьбе, может, шло.
Или неумна когда. Или злая какая. Подлая. Или с неприятной ебанцой. В общем, можно понять, пожалеть и выслушать.
Но мало им и этого!
Как жить, спрашивают, кому верить? Расскажи, колобочек румяный, тётя наша Олечка. Ты у нас неосторожная, на три жизни к нестарым своим годам намудачила. Пора уксус этого опыта перегнать в немного опиздилювающий, но верный, в целом, совет.
А я улыбаюсь так, верно было замечено, немного людоедски. И беззащитно молчу. Как умею только я, и люди, у которых есть сигареты, но они не хотят вам врать. Хоть вы у них обстреляйтесь. Так и я в ответ молчу. А что тут скажешь, кроме: «ты мой зайчик, иди, пожалею».
Давайте, хорошо, с другого бока на это глянем.
Если кто ищет смешную, благородную, с любезной сердцу ебанцой, немеркантильную красавицу, которая всегда будет, чувак, за тебя, затебее некуда – приятно познакомиться, это я.
Хороша вечером, свежа и по утрам.
Не дай-то бог тому везунчику, на котором такая задержала взгляд, растеряться и забыть спрятаться! Всё, бедолага, тебе пиздец.
Через два дня я тебе самый родной человек. Через пять – лучше ты уже не встречал. Через неделю ты добровольно моногамный, вне зависимости от прежних убеждений.
Через две недели – мы уже живём весте. Если мы не живём вместе, то потому только, что я уже с кем-то живу. Замужем я профессионально, с детства, и с детства же требую соблюдать очередность, стаж, выслугу лет.
Промотай вперёд ещё на два месяца. Неважно, какие у тебя были проблемы – их больше нет. Я решаю все проблемы: психологические, морально-этические, а также с заиканием и потенцией. Со мной у мужчин перестают выпадать волосы и растёт в себе уверенность. Да и хуй, что уж там, словно бы немного больше.
Денег я не беру, а иногда и подкидываю. Внятно артикулирую любую проблему, и сама же предлагаю оптимальное решение. На этом этапе парни не понимают в чём подвох, и начинают спрыгивать с ума.
Полная потеря ориентиров.
В себя прийти времени нет совершенно. Я же топлю дальше, как паровозик из Ромашково: только ночью и без остановок. Но пыхаю похоже. Я вообще родная и своя: как радость от мультиков нашего детства. Против меня иммунитета нет. Нету его. Это не лечится, только ампутируется: что значит - пожизненная инвалидность.
Жить, кстати, становится интересней, тем более мы уже каким-то образом живём вместе. С предыдущей жертвой всё само разрешилось. Предыдущие жертвы соскочить с этой иглы не могут, у них нет выбора: они со мной дружат. А что со мной ещё делать? Не убивать же, осиротеть придётся. Теплее – уже не будет. По-другому будет, и даже хорошо, но так - больше нет.
Все всё понимают, потому дружат, сцепив зубы. Потом пообвыкаются, конечно. В дружбе этой неестественной появляются, что флёр, что искренность. И радость появляется. Но до этого дожить ещё надо.
А жить со мной – это отдельный, дивный театр, реальней самой жизни. Я же Метерлинк в маниакале. Тут же прорабатываю особый, герметичный мир, в котором обалденно интересно, и выходить за контуры этого счастливого безумия – неохота.
Лазоревые дети, Говорящий Хлеб, Тучные Блаженства, чайник по имени Валентин Георгиевич, справочник несуществующих ругательств – всё это я материализую, просто пока ты пьёшь кофе.
Тебе становится страшно и сладко. Потому что я не просто генерирую марево фантастических миров, я – проводник, через который волшебное приходит в мир. И это больше всего того, что ты когда-либо ощущал и видел.
Запомни это чувство хорошо: страшно и сладко со мной будет всегда. Стоит один раз пристреляться, заметить ворожбу, и все следующие чудеса будут подмечаться с лёту, без усилий. Некоторые доходили до того, что начинали мне молиться, чтобы дела сбылись. Некоторый украдкой молятся до сих пор.
Потом - потом расплата и развязка.
Фокус прост и тоже страшен: я перестаю всё запрещать.
Я ничего и не запрещала с того дня, как стала самым родным человеком – то есть обычно дня через два после случайной встречи – но то, что реально «всё можно!», умученным предыдущим опытом парням удаётся понять не сразу.
Можно не орать друг на друга. Можно говорить, что думаешь, и за этим не последует наказания. Можно приходить ночью. Можно кусаться, но не сильно. Можно плакать. Можно дико ржать до утра. Можно забить. Можно требовать бесконечно внимания. Много разного, интересного можно.Пока ты не начинаешь делать то, что по человеческим законам, а возможно и уголовному кодексу, делать просто нельзя.
Я это не специально. Но мне надо посмотреть за короткий срок, что человек на самом деле такое. А за короткий срок, кроме как этим «всё можно», до сути не получится. Я же не собак беру на дрессуру. Я беру на борт своего ковчега живых людей, которые сами определяют нормы, этику, мораль, границы. Что им можно, а что нельзя. Что они там себе думают.
Но при вседозволенности не всегда выходит удержаться. Когда всё можно, сложно не оскотиниться.
И вот тебя уже ссаживают на берег. Только берега нет, ты тонешь, и одновременно горишь, и всё горит, и ты в аду. Мне всегда жаль. Но тут не спасают тех, кто не хочет быть спасённым. И за эту мою надменность я извиняюсь тоже. Впрочем, плыви на голос: на ковчеге было лучше, но возле побарахтаться - тоже выход.
Вот что бывает, дорогие мои львятки, если встретить всё то, про что неясно мечтается.
Это хорошо, что я уже на пенсии, доплыла, и все, кто на ковчеге тоже. Кто не смогли, те по следам чуть позже подтянутся. Но странные девки ходят ещё по земле рассеяно. И не дай бог везунчику, на котором такая задержала взгляд, растеряться, и забыть спрятаться.
Не так уж и плохо быть обобранным до нитки, или несчастным, или поюзаным, и с выкрученными яйцами.
Самое страшное – это не самое страшное, а когда все мечты сбываются.
Но об этом я, конечно, львяткам своим не говорю. А улыбаюсь, так, будто у меня есть, а делиться не буду.
Чужой опыт тут бесполезен. Нет от этого иммунитета, нету.
(с)
3 поблагодарили Шпилька за хорошее сообщение: