Его разбудил стук в окно над ухом. Он поднял взгляд и увидел невыразительное квадратное лицо, глаза были скрыты солнечными очками, а над ними чернел козырек полицейской кепки. Он опустил стекло.
— Сэр, с вами все в порядке? — Вопрос прозвучал скорее угрожающе, чем сочувственно, а слово «сэр» было скорее формальным, нежели вежливым.
— Да, спасибо, мне просто надо было закрыть глаза на пару минут. — Он взглянул на часы на панели приборов. Пара минут, как он заметил, растянулась на четверть часа.
— Куда вы направляетесь, сэр?
— В Уолнат-Кроссинг.
— Понятно. Вы сегодня употребляли алкоголь, сэр?
— Нет, офицер, я не пил.
Мужчина кивнул и сделал шаг назад, чтобы взглянуть на машину. Его рот — единственная различимая черта его лица, по которой можно было как-то судить о его настроении, — был презрительно искривлен, как будто он считал, что Гурни заведомо врет, что не пил, и намеревался найти тому доказательство. Он нарочито неторопливо обошел машину и вернулся к открытому окну рядом с водительским сиденьем. После долгой паузы он спросил с плохо скрытой угрозой, более уместной в пьесе Гарольда Пинтера, чем в рутинной проверке на дороге:
— Вы знали, что здесь нельзя парковаться?
— Я не сообразил, — спокойно ответил Гурни. — Я собирался остановиться всего на пару минут.
— Позвольте взглянуть на ваши права?
Гурни достал документы из бумажника и протянул их из окна. Он не любил в таких случаях щеголять тем, что он отставной детектив полицейского управления Нью-Йорка, со связями, которые при необходимости можно задействовать, но в этом копе он чувствовал неуместную надменность и враждебность, чреватые как минимум неоправданной задержкой. Он неохотно достал из бумажника еще одну карточку.
— Минуточку, офицер. Возможно, это тоже пригодится.
Коп осторожно взял карточку. Гурни увидел перемену в его лице, но не в сторону дружелюбия. Было больше похоже на помесь разочарования и злобы. Нехотя он вернул ему карточку и права.
— Хорошего вам дня, сэр, — сказал он голосом, подразумевавшим обратное, вернулся в машину и быстро уехал в том направлении, откуда появился.
Гурни подумал, что насколько бы сложным ни становилось психологическое тестирование, насколько бы высокими ни были требования к образованию, насколько бы серьезным ни было обучение в академии, всегда найдутся полицейские, которым не следует быть полицейскими. В данном случае коп ничего не нарушил, но Гурни безошибочно чувствовал в нем такую ненависть, которая не может не просочиться наружу, это всего лишь вопрос времени.
|