Стихи и наброски прозы

[Алевтина Маяковская]

Здравствуйте, с кем ещё не поздоровалась! Не ожидала даже, что у вас тут всё продуманно, творцам - своя ветка. Потопталась в прихожей, меня пригласили в гостиную, и вот я тут, с вами! Не знаю, с чего начать. Ник у меня впечатляющий, но моя поэзия не имеет к маэстро никакого отношения. Она совсем другая:

Размечталась.

Прибрежные скалы, ночь, тёплый песок
И волны ласкают мне ноги...
Сижу и мечтаю - тот день недалёк,
Чтоб встретились наши дороги.

Ты, может, далёко? А может - и нет,
Ведь мы друг о друге не знаем
Пока! Только в жизни правдивый ответ
Никто нам не даст, мы - гадаем.

Мы верим и ждём, что настанет тот час,
Настигнет любовь на пороге.
Но где тот порог - это знать не для нас.
Конечно, мы - люди, не боги.

Лишь ждать и надеяться - вот наш удел,
Судьбу торопить бесполезно.
Но то, что случится сплетение тел -
Вот это я знаю железно!

или:

Тонула чайка в море, от воронов устав,
Заклёвана до смерти - кто виноват, кто прав?
Сложив бессильно крылья, качалась на волне,
Не зная, сном иль былью был проигрыш в войне.

Между добром и злобой - нелепо и смешно...
Кто в белом был, кто в чёрном - как старое кино.
Ведь чайка альбатроса, не ворона ждала!
Теперь в наивной птице надежда умерла.

Уставшую от боли манит морское дно,
Там - тихо и спокойно, там будет всё равно.
Но всё же в её сердце колотится вопрос -
Последний взгляд на небо - ну где ж ты, альбатрос...

Это из депрессивных, мне почему-то хорошо пишется, когда грущу. :hz:

Но есть и прикольные стишки-анекдоты, например:

Ехала девчоночка в трамвае,
Котик на коленях у неё.
Гладит она котика, рыдая,
Повторяя: "Солнышко моё!"

Мужичок, нависший над девчонкой,
Вдруг сказал: "Какая лепота!
Вот бы мне свернуться на юбчонке,
Гладит, понимаешь ли, кота!"

Голоском девичьим, нежным, тонким,
Слёзкою сверкнув в одном глазу:
"Дядя, не завидуйте котёнку,
Я его кастрировать везу..."

[Velassaru]

к
Котенка жалко)

С минором поэзия, но мне понравилось.

[Lukas]

"Дядя, не завидуйте котёнку,
Я его кастрировать везу..."
[вырезано цензурой]

[Алевтина Маяковская]

Котенка жалко)

С минором поэзия, но мне понравилось.
Спасибо, а мне птичку... :prostuda: Миниатюра, зарисовка из форумной жизни, надо знать предысторию: я подружилась с двумя мультиками, которые в реале конфликтуют, а на форуме притворяются, что друг дружку обожают. В личке каждая тянула меня на свою сторону, и я написала этот рассказ:

ВАЖНЫЙ ГРУЗ

Поезд из Н-ска прибывал с опозданием. На перроне, на скамеечке, сидели две дамочки. На одной – красная шляпка, зелёный пиджачок и ярко-синие сапожки. Другая была одета в стильное чёрное пальто, только шарфик нежно-абрикосового цвета, искусно завязанный под воротником, оживлял её наряд. Обе косо поглядывали друг на дружку, словно оценивая. Дама в чёрном, нервно взглянув на часы, достала из кармана изящный серебряный портсигар и закурила.

- Сигареткой не угостите? – спросила дама в красной шляпке. – Я свои дома забыла.

- Пожалуйста, берите, - сказала дама в чёрном, вынула из портсигара сигарету, подала незнакомке и даже услужливо чиркнула зажигалкой.

- Спасибо, - вежливо ответила соседка. – А Вы поезд из Н-ска ждёте?

- Да. У меня там очень важный груз. А Вы тоже его ждёте?

- Ага. У меня там тоже очень важный груз. Я раньше-то челночила, а теперь у меня свой магазин одежды, вот, жду поставку новую из Турции. Хочу сама удостовериться, что это то, что я заказала. А Вы чем занимаетесь?

- А у меня бизнес свой. Оргтехнику поставляю офисам в столице. Тоже хочу убедиться лично, что всё в порядке. Знаете, я так больше не могу. У меня мало времени!

Бизнес-леди нервно взглянула на часы, встала и направилась к справочному бюро.

- Скажите, когда прибудет поезд из Н-ска? Я ожидаю очень важный груз.

- Вот и ожидайте, - ленивым, гнусавым голосом протянула блондинка лет двадцати за стеклом. Она даже не взглянула на женщину, поскольку была занята очень важным делом – подпиливала ногти.

- Девушка, я Вам повторяю – я жду очень важный груз. Когда прибудет поезд?

Блондинка со вздохом отложила пилочку, презрительно скривила тонкие губки и процедила:

- Гражданочка, я же Вам сказала – ожидайте. Неполадки на линии устранили, скоро придёт Ваш поезд. О прибытии будет объявлено по селектору.

Дама в чёрном пальто обречённо вздохнула, и вернулась на свою скамеечку.

- Ну, что говорят? – взволнованно спросила незнакомка в красной шляпке.

- Сказали – ожидайте. Неполадки на линии устранили.

Внезапно раздался громкий, гнусавый голос из селектора:

- Товарный поезд из Н-ска прибывает на четвёртый путь, пятая платформа. Встречающих просьба обращаться к смотрителю станции, для разгрузки товара.

Раздался длинный, пронзительный гудок прибывающего поезда. Обе женщины вскочили и бросились на пятую платформу. Поезд остановился, дамочки нервно топтались у вагона номер тринадцать, он был последним в составе. Словно из ниоткуда возник смотритель, не спеша подошёл к вагону и спросил:

- Чей груз в вагоне?

- Мой! – воскликнула дама в чёрном. – Вот накладная на товар.

- Что значит – Ваш? – гневно вскричала красная шляпка. – У меня тоже накладная, на этот же вагон, там брендовая одежда тыщ на двадцать евро! Вон, фура рядом на стоянке, и пара грузчиков. Небось, напились уже, поезд запоздал.

- А Вы не орите, уважаемая. Весь Ваш товар из Турции наверняка подделка брендовая, как и Ваша накладная. Всё – липа, – спокойно ответила дама в чёрном. – А у меня там – оргтехника. И Ваши двадцать тысяч не оплатят и трети стоимости моего груза. Я Вам повторяю – вагон мой.

- Нет, мой! – истерично крикнула другая.

Смотритель взял обе накладные, грустно вздохнул и достал из кармана телефон:

- Иван Семёныч, тут накладочка у нас. Две накладные на один и тот же вагон с грузом. А, подойдёшь сейчас? Жду.

Все трое стояли рядом с вагоном, ожидая прибытия начальника станции. Женщины с ненавистью поглядывали друг на друга, пока смотритель неторопливо делал самокрутку. Вскоре появился начальник, лысенький толстячок лет пятидесяти, и весело спросил:

- Ну что, девушки? Накладочка вышла? Щас всё уладим! Вот откроем вагончик, и будет ясно – чей груз. То ли шмотки там, то ли компьютеры.

Он решительно достал из кармана кусачки, чикнул ими по проволоке на пломбе, и толкнул дверь вагона. Оттуда хлынула вонючая субстанция, навоз завалил всех – и дамочек, и самого начальника. Смотритель успел проворно отскочить в сторону.

- Это совсем не моё, что это! – в ужасе, вскричала дама в чёрном, вытирая глаза и лицо своим нежно-абрикосовым шарфиком.

- И не моё тоже! – в гневе воскликнула красная шляпка. Ей повезло – она успела вовремя нагнуть голову, и широкие поля шляпы защитили её лицо от хлынувшего дерьма.

- Значит так, дамочки. – заявил начальник, отплевавшись. – Это - дерьмо. Вагончик – весь ваш, как разгружать будете – ваши проблемы. Хоть сами это ешьте. Вагон номер тринадцать я открепляю от состава, а поезд последует дальше.

И гордо удалился, отплёвываясь и зажимая пальцами нос. А дамочки остались стоять у кучи дерьма, растерянно глядя друг на друга…

[Алевтина Маяковская]

[вырезано цензурой]
Вот все мужчины так реагируют на концовку стихо. Видать, ваше ЧЮ так далеко не распространяется, есть темы, которые низзя трогать. :nunuka:

[Карамель]

однако !)))

[Алевтина Маяковская]

Давно не писалось, Муза в запое, наверное... Но сегодня махнула крылом, написалось само. Надобно пояснить - это такое зашифрованное послание любимому мужу, только он по-русски не понимает. А может, и себе:

Я душу Богу подарю, как дар ответный,
За жизнь, за светлые мечты, за доброту...
Её же дьяволу продам, за код секретный
К успеху, пусть переступив черту.
Что делать, велики соблазны жизни!
Порой она - чертовски хороша...
Но в каждый миг, с рожденья и до тризны,
Мы выбираем сами - чья душа.

[Odile]

@Алевтина Маяковская, здорово!

[Мила]

@Алевтина Маяковская, чайка это круто)) Понравились стихотворения, как неожиданно, так здорово!)) @}->--

[ОлеГанс]

Здесь только стихи Маяковской?

[Алевтина Маяковская]

@ОлеГанс, как ТС, разрешаю всем выкладывать здесь свои стихи, я добрая. :agree: А пока парочка моих, о Кипре:

НОСТАЛЬГИЯ

На чужбину, на остров крошечный
Занесло нас судьбой нечаянно.
Остров ласковый, нежный, солнечный,
Но непонятый и неразгаданный.

Вроде лаской и негою встретили
Нас, к морозам и въюгам приученных,
Вроде верой одной приветили,
Но не ценится благ полученных!

Просит снега душа мятежная,
Каравая и тульских пряников...
Не приносит волна прибрежная
Мир-покой в души русских странников!

Всё тоскует душа, всё мается,
Всё печалится, плачет по Родине...
Морем ласковым не смывается
Память сладкая вкуса смородины.

Ночью снятся не пляжи жаркие,
Не песок, не фламинго розовый,
Снятся листья осенние, яркие,
Запах леса и шум берёзовый...

Может, всё это только временно?
Говорят ведь, что стерпится - слюбится!
Всё пройдёт, станет всё размерянным,
И, как утренний сон, забудется...

А вот это стихо я написала под впечатлением от снега, это явление в столице раз в 50 лет от силы бывает. Снег только в горах обычно идёт, и то быстро тает.

СНЕГ

Кружится снег на Кипре - жесть.
Да не в горах, в самой столице!
Из всех чудес, что в мире есть,
Такое может лишь присниться.

Я здесь живу уже лет пять -
Впервые вижу это чудо!
Вам, россиянам, не понять,
А я вот в жизни не забуду.

Ведь солнце светит, как всегда,
Снежинки в нём - как бриллианты.
Кружатся капельками льда
И тают в лужах на асфальте.

На апельсинах, на листве
Зелёной, на оливках,
На подмороженной траве...
А на моём лице - улыбка!

Метель метёт по Никосии,
Туземцы в шоке - как же так?
Мы что, теперь живём в России?!
А я так рада, мне - ништяк!

:true::)

[Просто Маша]

@Алевтина Маяковская,
Добрый день , Алевтинушка! :):bye_bye::-* :sun:
Трогательно , пронизано любовью , спасибо за прекрасное творчество! :shest::):thumbs_up::-*:-*:-*https://realax.ru/saveimages/2016/10/20/kmjsduqrxxftbxvfr3tvxaym.jpg (https://radikal.ru/big/3envpsh5dmm5h)

[Алевтина Маяковская]

Всем привет, пример Зеленоглазой и меня сподвиг выложить рассказик. Надеюсь, вам понравится... :flower:

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ.

Наше время.

- Светка! Света. Светочка… Детка, куда ты водку спрятала, дрянь этакая?! Говори быстро, плохо мне, налей хоть рюмочку, солнышко моё, ну пожалуйста… Я сейчас умру! Сука-а-а!

Хриплый вопль разорвал тишину спящего дома. Через минуту в дверях гостиной возник силуэт хрупкой женщины. Её печальные глаза с жалостью взирали на мужа, лежащего на ковре перед камином. Огонь давно погас, а он всё лежал, скорчившись то ли от холода, то ли от пожирающей его изнутри жажды. Последние три дня муж пил, не просыхая ни на минуту. Он боялся. Сильный мужчина, успешный предприниматель, отец её пятилетней дочери, с которым она прожила почти десять лет в счастливом браке… Раньше муж позволял себе рюмку-две по праздникам, а сейчас валялся на полу, судорожно суча ногами. Три дня назад он описался в кровати, сразу после того, как узнал назначенную дату операции. Пришлось покупать новый матрас, но муж перестал спать в кровати – только у камина, на ковре, как собака. Светлана тяжело вздохнула, достала из недр шкафа спрятанную бутылку, взяла рюмку из буфета, прихватив из стоящей там вазочки шоколадку. Плеснула водки с пол-рюмки и протянула мужу, с жалостью глядя в мутные глаза. Он с жадностью проглотил вонючую жидкость, оттолкнул шоколад и злобно взглянул на жену:

- Что, жалко? Для чего бережешь? Завтра – конец света! Давай ещё!
- Лёвушка, ты меня пугаешь. Что с тобой происходит? Зачем ты столько пьёшь, тебе же нельзя, у тебя сердце…
- Вот дурища. У тебя тоже сердце! Только завтра оно перестанет биться, как и моё. И Анечкино. Ты что, забыла, какое завтра число?
- Я не забыла. На завтра тебе назначена операция по замене клапана. Да, операция серьёзная, на открытом сердце, но поверь - всё будет хорошо! И тебе нельзя столько пить, наркоз может пройти с осложнениями, понимаешь?
- Да причём тут операция?! Завтра – последний день существования мира! Хотя откуда тебе знать о календаре Майя, деревенщина.

Муж внезапно сел, выхватил из её рук шоколадку и стал запихивать себе в рот, раскачиваясь и уставившись безумным взглядом на потухшие угли, бормоча что-то себе под нос. Света пыталась разобрать слова, вылетающие из набитого шоколадом рта, но расслышала только: «Двадцать первое, двадцать первое декабря…» Она понимала страх страх Лёвы перед операцией, врождённый порок сердца – не шутка. У её мужа было ООО – открытое овальное окно, когда кровь из левого предсердия при малейшем усилии забрасывается в правое. Обычно такой дефект устраняют ещё в детстве, пока не развился стеноз – разрастание сердечной мышцы, вызывающий затруднения в кровообращении. Но Лёвина мать, будучи очень набожной и суеверной, не позволила оперировать сына, считая сердце принадлежностью Божией, а рукам человека к нему доступа нет. Многие живут с этим ООО годами, но у мужа Светы болезнь вдруг начала прогрессировать – отверстие в межпредсердной перегородке всё увеличивалось, заставляя сердечную мышцу работать на износ и стремительно разрастаться. Лёва задыхался, поднявшись всего на три ступеньки, даже пакет с продуктами стал казаться ему непосильной ношей. Врачи вынесли вердикт – только операция, причём чем скорее, тем лучше. Дату назначили на 21.12.2012. После этого её мужа словно подменили – он часами сидел в Интернете, разглядывая какой-то календарь Майя, давно вымершей индейской цивилизации. Света мало что знала об этом, но заглянув тайком на тот сайт, поняла, почему муж сходит с ума. Дата операции на его сердце совпадала с последним днём на календаре древних Майя. Он словно с цепи сорвался – забросил все дела, не ходил на работу, не отвечал на звонки. И начал пить, не обращал внимания ни на жену, ни на обожаемую ранее дочку Анечку. Он постоянно сидел у камина с бутылкой, прихлёбывая прямо из горлышка и смотрел на огонь, раскачиваясь и монотонно повторяя что-то, похожее на заклинание… Светлана устала от попыток поговорить с ним, объяснить, что он не умрёт, что это простое совпадение, а никакой не конец света. Муж не слышал её, беспрестанно бормоча какие-то мантры на незнакомом языке.

Наступил день операции. Света привезла бледного, молчащего мужа в клинику. По дороге он не проронил ни слова, отказался разговаривать и с врачом. Его отвели в палату, и стали готовить к операции. Когда мужу сбривали волосы на груди, Света чуть не расплакалась – Лёва не реагировал ни на прикосновения, ни на вопросы медсестры. Уставившись в потолок отрешённым взглядом, муж беззвучно шевелил губами, будто молился. Потом ему сделали укол, от которого он вскоре закрыл глаза. Его переложили на каталку и повезли в операционную. Мужчина пытался разомкнуть веки и сказать жене, что очень любит её и Анечку, но не мог – язык онемел, разум помутился и потерял ощущение реальности. Он провалился в темноту…

1300 год до н.э., неподалёку от города Цибильчальтун, племя Майя.

Свет был настолько ярким, что причинял боль, пробиваясь сквозь сомкнутые веки. Мужчина попытался прийти в себя и вспомнить – кто он, где он, и куда пропала темнота, это было последнее, что он помнил. Кто-то больно пинал его по рёбрам. С трудом открыв глаза, он увидел с дюжину смуглых раскрашенных лиц, склонившихся над ним. Чёрные, как смоль волосы каждого украшал головной убор из перьев, у кого-то они были длиннее, у кого-то – короче. Тот, у кого были самые длинные перья, заговорил на незнакомом языке. Лежащий на траве мужчина сначала просто прислушивался к гортанной речи, потом вдруг начал понимать слова:

- Как твоё имя, бледнолицый? Зачем ты здесь? Какому царству служишь? Одежды твои мне незнакомы…
- Меня зовут… - голова кружилась, мысли разбегались, как тараканы, невыносимая боль слева в груди мешала вспомнить. – Меня зовут Лев! Да-да, Лев. Это моё имя! Но что, чёрт возьми, происходит? Вы кто? Где я? Что это за маскарад, мать вашу?!

В глазах нависшего над ним индейца заметался ужас, он отшатнулся, упал на колени, завопив: «Ольмек!», и уткнулся лицом в землю. Все остальные тоже рухнули на колени, прикрыв головы руками. Лев с трудом приподнялся, оглядев застывшие в неподвижной позе фигуры вокруг, и потёр глаза. То, что он принял сначала за свет операционной лампы, оказалось солнцем, ослепительно сияющем на ярко-голубом небе. И лежал он на изумрудно-зелёной траве, а вовсе не на операционном столе. Небольшая поляна была окружена стеной леса с изумительной, словно первозданной яркости листвой. Лев полной грудью вдохнул чужой воздух, напоённый незнакомым ароматом, и боль в левом подреберье вдруг пропала. Он осторожно тронул за плечо распростёртого перед ним индейца:

- Слышь, мужик… Может, объяснишь, что происходит? Я что, в шоу «Розыгрыш? Ну, и чё делать-то надо, чтобы перед камерой не облажаться? Жена моя, небось, всё устроила, чтобы из депрессии меня вытащить, она на такие приколы мастерица… Только как же операция?
- Прости, Святейший… Я плохо понимаю язык Богов.

Коленопреклонённый мужчина приподнял оперённую голову и искоса взглянул на Льва обведёнными красными кругами глазами. Их взгляды встретились, повисло молчание, и Лев вдруг понял – он читает мысли этого туземца! Он с трудом встал, не обращая внимания на припавшего ещё ниже к земле человека, и заковылял по направлению к лесу, пошатываясь. Прислонившись к первому попавшемуся дереву, Лев закрыл глаза, пытаясь сообразить – да что же, чёрт возьми, происходит?! В голове мелькали мысли того странного туземца: «Каким царством повелевает этот Бог? Баакульским? Мутульским? Канульским?! Почему назвался именем Лев? Значит ли это, что Кетцалькоатль разгневан на Ягуаров? А может, он вовсе не Бог? Кто этот пришелец в странном одеянии?»
Оттолкнувшись от дерева, он попытался прогнать чужие мысли из головы и пошёл обратно. Индейцы что-то оживлённо обсуждали, но при его приближении снова распростёрлись в рабской позе, уткнувшись лбами в землю. Лишь тот, с длинными перьями на голове, с опаской посматривал на него. Лев уселся рядом, толкнул индейца в плечо и спросил:

- Выпить есть?
- Прости, Святейший, до Цибильчальтуна десять шагов Солнца ходу, вода есть только там.
- Каких ещё «шагов Солнца»! Сколько часов туда топать? И при чём тут вода? Водку где тут продают?
- Прости, Святейший, я плохо знаю язык Богов. Что такое «часов»? И что такое «водка»?
- Ну, минут, дней, недель, месяцев! Я б тебе показал, но часы перед операцией сняли. Как зовут-то тебя, Пятница?
- Пятница, раз так повелел святейший ольмек.
Лев тяжело вздохнул:
- Всё ясно с тобой. Ты точно не из «Розыгрыша»?
- Нет, великий, я родом из Паленке, но сейчас служу правителю Цибильчальтуна.
- Раз ты местный, может, объяснишь мне, что происходит, и как я сюда попал. Тьфу, вот подстава. Где у вас тут ближайшее отделение полиции? Я российский гражданин, и желаю вернуться на родину. Мне нужно в посольство!
- Прости меня, Святейший, я не понимаю, чего ты хочешь. Слова твои божественны, смысл их понятен лишь святейшим ольмекам, а их немного осталось. За последние двадцать лун ты первый, кого я встретил. Почему лицо твоё бледно, а одеяния так необычны? Прошу, не карай Пятницу за нелепое любопытство…

Лев оглядел свой наряд – больничная распашонка светло-зелёного цвета завязывалась на спине всего двумя шнурочками, и уж точно не предназначалась для длительного перехода. Он тоскливо оглядел по-прежнему распростёртых перед ним туземцев, одетых в короткие перепоясанные тоги. На левом боку каждого висел колчан с короткими стрелами, а правая рука обмотана странным кожаным ремнём. На ногах у них были плетёные сандалии. Лев глянул на свои босые ноги, перевёл взгляд на индейцев, и выбрал одного, своей комплекции. Подошёл к нему и легонько толкнул:

- Мужик, я тут, похоже, за главного, так что давай одёжкой меняться. Не могу же я голой задницей сверкать, раз я такой великий.

Индеец испуганно посмотрел на него, потом глаза его радостно загорелись:

- Святейший желает подарить мне свою одежду! Слава Ягуару, я избран! Как будет счастлив мой отец… Спасибо тебе, великий ольмек! Спасибо за твой щедрый дар. О Боги, какое счастье!

Индеец торопливо освобождался от одежды, не забывая время от времени простирать руки к небу. Лев стянул распашонку и бросил индейцу. Тот благоговейно схватил кусок ткани , на минуту прижался к ней лицом, потом встал, и торжественно напялил пижамку на себя. Завязками вперёд, как халатик. Лев усмехнулся, натянул тогу и сандалии, пришедшиеся как раз впору. Пятница тоже встал, он оказался довольно высокого роста, но почему-то всё время приседал и сутулился, сгибая поясницу.

- Что брат, спина болит? Радикулит? Остеохондроз? Что ты всё корчишься-то? – сочувственно спросил Лев.
- Не обучен я языку ольмеков, Святейший. Мой род идёт от атлантов, поэтому я так высок.Но я не имею права быть выше тебя, великий. Пойдём, ведь тебя мучит жажда.
- А, ну да. Выпить бы не помешало. У вас там в деревне магазины хоть есть?
- Святейший, я отведу тебя во дворец, там тебе предоставят всё, что пожелаешь. Наш великий правитель Чанельдун будет счастлив твоему приходу. Следуй за мной, Пятница знает кратчайшую тропу.

Лев пожал плечами – во дворец, так во дворец. Он уже устал удивляться происходящему, решив действовать по обстоятельствам. Главное – добраться до населённого пункта. Пробираясь вслед за индейцем сквозь необычайной красоты (и густоты) джунгли, он производил такой шум, ломая ветки, что идущий впереди Пятница недоумённо оборачивался, не решаясь, однако, ничего сказать. Остальные скользили позади бесшумно, как тени, словно просачиваясь сквозь свисающие лианы, ни одна сухая веточка не хрустнула под их ногами. Глядя в спину индейца, Лев вдруг снова уловил его мысли: «Какой странный ольмек. Отдал свою одежду простому воину, не умеет ходить по лесу, и лицо белое, как Луна. Надо как можно скорее доставить его в город. Может, правитель в награду позволит мне жениться на его дочери, красавице Юкемун.»

- Что, такая уж прям красотка эта Юкемун? – насмешливо спросил Лев, отчего Пятница остановился как вкопанный, рухнул на колени и затрясся всем телом.
- Э-э, ты чего? – забеспокоился Лев.
- Умоляю тебя, не открывай тайны моих мыслей верховному жрецу, о Святейший! Иначе Пятнице грозит смерть, ведь жрец сам желает в жёны дочь правителя.
- Да ладно, ладно, я не стукач – ничего твоему жрецу говорить не буду. Вставай, пошли уже – у меня во рту пересохло.

Процессия пробиралась сквозь джунгли около двух часов. Лев уже выбился из сил, когда они наконец вышли из леса, и перед ним открылась удивительная картина: посреди бесчисленного количества покрытых тростником хижинок разного размера, стояло величественное пятиэтажное здание из камня. Последний этаж заканчивался пирамидой с огромными окнами. Цибильчальтун походил на большой муравейник, только повсюду бегали и суетились люди. Мужчины в набедренных повязках работали на полях, окружающих город. Гологрудые женщины с маленькими детьми за спиной занимались хозяйством у каждой хижины, на бездетных были короткие хлопковые плащи. Дети постарше бегали голенькими по пыльным дорожкам, размахивая палками и оглашая окрестности восторженными воплями, соревнуясь – кто метнёт палку дальше.
Пятница неожиданно издал странный, пронзительный крик, после которого все, даже дети, бросили своё занятие и упали на колени, раскинув руки, уткнувшись лбами в землю. Никто не посмел даже головы поднять, пока они шествовали по направлению к каменному зданию. Лев растерянно оглядывался по сторонам – что за чертовщина? Вокруг – ни одной машины, ни единого ларька, и это они называют райцентром?! Процессия вошла в овальный проём дворца, потом они долго шли по тёмным извилистым коридорам, и оказались в огромном зале с горящими по периметру факелами. Длиннопёрый упал на колени перед лежащим на тростниковой циновке старикашкой, чьё лицо было раскрашено так, что естественных черт было разглядеть невозможно. Его сухонькое, тщедушное тело покрывал плащ из шкуры ягуара. Перед ним стоял низенький столик, заставленный множеством кувшинов и горшочков, посередине стояло керамическое блюдо с жареным мясом.

- Повелитель, я привёл к тебе Странника. Он говорит на языке Богов, имя его – Лев, он из ольмеков.
- Лев из ольмеков? Не смеши меня, Анактериос. Ольмеков больше нет, много Лун назад они ушли туда, где восходит Солнце. Почему на нём одеяние воина?
- Моё имя теперь – Пятница, великий правитель. Так нарёк меня Святейший. Он был так добр к Гиклосу, что подарил ему своё божественное одеяние и облачился в одежды простого воина.

Льву надоело стоять в сторонке, наблюдая сцену и слушая их беседу, всё казалось какой-то театральной постановкой. Он был голоден, а дымящееся на блюде мясо так соблазнительно пахло…
Подойдя к столику, Лев отодвинул ноги развалившегося царька в сторону, уселся на циновку, взял первый попавшийся кувшин и понюхал его содержимое. Поморщившись, плеснул жидкости в кубок правителя, выдохнул в сторону и решительно выпил. Поперхнувшись, схватил кусок мяса и стал яростно жевать его, не обращая внимания на обомлевшего от такой наглости Чанельдуна. Проглотив мясо, он налил себе ещё и обернулся к испуганному старику:

- Твоё здоровье, батя. Давай чокнемся, что ли, и пусть всё будет тип-топ.

Правитель торопливо отполз от него в сторону, глядя на гостя во все глаза, обведённые жирными зелёными кругами. Подбородок, украшенный большим жёлтым овалом, задрожал, когда он спросил:

- Кто ты, Странник? Тебя прислали Боги? Кетцалькоатль желает наказать меня? В чём моя вина, скажи!
- Да о чём ты, дружище! Выпивка у тебя, конечно, не фонтан, зато закусь – что надо. Так что не парься, я не в обиде, дай выпить и пожрать по-человечески, устал я с дороги. Потом поговорим по душам.
- Ты пришёл за моей душой, по дороге человеческой усталости?! Прошу, не отнимай у меня жизнь, я ещё не готов к путешествию! Я предоставлю тебе лучшую постель, крепкую крышу и самую красивую служанку. Ешь, пей, отдыхай сколько хочешь – будь моим гостем!

В этот момент в зал вошёл высокий человек, закутанный в длинный плащ из меха чёрной пумы. Оскалившаяся пасть зверя с тусклыми глазами, надвинутая на лоб, скрывала его опущенное лицо. Подойдя к столику, он уставился на гостя пронзительными чёрными глазами, от этого взгляда стало как-то не по себе. Лев подвинулся на циновке и дружелюбно сказал:

- Да ты садись, братан, в ногах правды нет. Выпьешь со мной? Заодно может, расскажешь, как тут жизнь у вас.

Высокий медленно опустился на циновку и заворожённо уставился на него, прожигая взглядом, от которого Лев снова почувствовал боль в груди. Поморщившись, он отвернулся, пожал плечами, и стал доедать остывающее мясо. Пока он ел, никто не произнёс ни слова. Насытившись, Лев повернулся к человеку в чёрном:

- Так и будешь сидеть и пялиться на меня? Ты кто вообще?
- Я – Кентацеврон, Верховный Жрец Солнца, Хранитель Тайны Звёзд. А кто ты, Странник? Из какого царства прибыл?
- Да я уже объяснял вашему встречающему, или кто он у вас тут – таможенник, паспорт-контроль? Из России я, как попал сюда – не помню, но очень хочу обратно домой. Не подсобишь?
- Мне неизвестна эта божественная страна. Но я буду счастлив, если ты расскажешь мне о ней, и посвятишь в неведомое. Я помогу тебе попасть обратно туда, откуда ты пришёл. Но ты должен открыть мне все тайны, которые кроются в тебе. Я чувствую, ты обладаешь чем-то очень значимым… Если ты сыт, пойдём со мной, я живу в Куполе Познаний, который близок к небу.
- У тебя, похоже, пентхаус! – хохотнул Лев, захмелевший от незнакомого напитка. – Что ж, я не возражаю. А служанки у тебя есть?
- Любая женщина, которую захочешь – твоя… Только открой мне главную тайну звёзд – тайну времени!
- Ну ладно, чем можем – поможем. Пошли в приват?

Чанельдун, забившись в угол, всё это время растерянно смотрел на них широко открытыми глазами. Даже под слоем краски было видно, как посерело его смуглое лицо. Жрец поднялся и небрежно сказал правителю:

- Я забираю Странника с собой. Нам необходимо пообщаться с Богами наедине.

Чанельдун торопливо закивал, а жрец почтительно поклонился Льву, указывая путь покрытой татуировками рукой. Поднявшись по узкой лестнице на четвёртый этаж дворца, Кентацеврон остановился и огляделся по сторонам. Девушка-служанка, подметавшая пол, при виде их тут же испарилась. Жрец достал из-под плаща висевший на груди ключ, открыл потайную дверь, которую Лев даже не заметил, и извлёк из ниши деревянную лестницу. Ещё раз оглядевшись, приставил её к квадратному отверстию в потолке, и приглашающе кивнул.

- Мы что, на чердак полезем? Вроде и тут не плохо! Куда девушка-то убежала?
- Это Купол Познаний, сюда нет доступа непосвящённым. Но ты - сын Бога, следуй за мной.

Лев неохотно полез наверх, за жрецом, и мысли Кентацеврона вдруг ворвались в его мозг, пронзив, словно раскалённым лезвием: «Кто это пришелец? Кем послан? Что за тайны он принёс? Будет ли это полезно моему народу, или уничтожить его прямо сейчас?» От такой мысленной атаки Лев чуть не свалился мешком с лестницы. С трудом преодолев последние перекладины, он рухнул на пол, перевернулся и увидел над головой огромное окно. Только без стекла. Просто огромный небосвод, переливающийся необычайно яркими звёздами. Жрец уселся рядом, подняв раскрашенное чёрными полосами лицо к сверкающему алмазами небу, и прошептал:

- Говори, Странник.

Неожиданно для себя, как под гипнозом, Лев стал рассказывать и вспоминать обо всём, что знал и умел. Непостижимым образом, даже полузабытые школьные знания всплывали из недр памяти. Иногда он просто рисовал картинки в голове, мысленно передавал Кентацеврону, и точно знал, что жрец их получает. Он сидел, уставившись на небо, иногда хмурясь, иногда удивлённо поднимая брови. Они говорили обо всём до утра. Лев объяснил жрецу, как устроен календарь в его мире, что такое секунда, минута, час. Рассказал, сколько дней в году, как их разбивают на недели и месяцы. Поведал даже некоторые законы физики и математики – те, что помнил из школьной программы. Жрец слушал его, не отрывая взгляда от мерцающих звёзд. Когда Лев затронул ядерную физику и принцип действия атомной бомбы, брови индейца сошлись на переносице. Он вдруг резко встал и начал торопливо спускаться по приставной лестнице. Лев попытался было последовать за ним, но Кентацеврон быстро убрал лестницу и, не сказав ни слова, исчез куда-то. Лев в недоумении уселся на край проёма, свесив ноги, в ожидании жреца, или хоть кого-нибудь. Ему вдруг ужасно захотелось спать, он откинулся назад и задремал…

Очнувшись ото сна, Лев вдруг понял, что не может пошевелиться. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на жёстком каменном ложе. Его распяли – руки и ноги были крепко привязаны кожаными ремнями к четырём кольям, вбитым по углам ложа. Вокруг ярко пылали факелы. В изножье на высоком кресле восседал великий правитель. Обнажённый жрец с высокоподнятым мачете в руках стоял слева, раскачиваясь и бормоча какие-то заклинания.

- Эй, ребята, в чём дело? Вы что удумали? Вы типа казнить меня собираетесь? За что?!
- Странник, в голове твоей много знаний, так сказал Верховный Жрец. Некоторые из них, по его мнению, полезны, но многие – опасны для нашего народа, - громко произнёс Чанельдун. – Бог ли ты, или посланник тёмных сил – твоя душа должна вернуться туда, где её место. Ты будешь принесён в жертву великому Кетцалькоатлю. Это большая честь, и ты должен возрадоваться. Если ты – сын Божий, твоя душа найдёт отдохновение, сердце получит свободу, а мой народ - прощение и защиту Кетцалькоатля от бед, что несут твои тайны.
- Нет! – закричал мужчина, извиваясь всем телом.

Отточенное лезвие вонзилось прямо в середину грудной клетки. Лев услышал хруст костей, но не почувствовал боли. Обезумевшими глазами он смотрел, как жрец раздвигает его рёбра, достаёт пульсирующее сердце и поднимает его к небу. Закрыв глаза, Лев потерял сознание и провалился в темноту…

Наше время.

- Славик! Слава, ты что – уснул?! Пациент приходит в себя, ещё наркоз давай!
- Пётр Сергеич, да я и так двойную дозу вкатил! Не действует на него. Бухал, небось, перед операцией, алкоголик.
- Алкоголик, не алкоголик – делай же что-нибудь, чёрт возьми! Я не могу оперировать, когда он так дёргается.

Громкие голоса проникали в уши, словно через слой ваты, и казались нереальными. Открыв глаза, Лев понял – он вернулся. Над ним склонились лица в белых марлевых повязках. Яркий свет лампы ослеплял, и мужчина зажмурил глаза.

- Пётр Сергеич, даю ещё. Давление в норме, пульс выравнивается. Думаю, можете продолжать.

Лев опять провалился в спасительную темноту. Первое, что он увидел, когда снова открыл глаза – заплаканное лицо жены.

- Свет… Светик, солнышко ты моё! Как же я рад тебя видеть, я так соскучился… - с трудом пробормотал мужчина, лежащий на послеоперационной кровати.
- Лёвушка, милый, всё позади! Операция прошла успешно. Были некоторые сложности с анестезией, но теперь всё хорошо. Ты не разговаривай, тебе нельзя пока.
- Да я и так, похоже, слишком разболтался. Какое сегодня число?
- 22 декабря 2012 года. Видишь, ты жив, все живы, никакого конца света не произошло. Тебе надо поспать, любимый.
- Ну конечно, не произошло… И не произойдёт – я ведь дал им новый календарь! – с хриплым смешком произнёс Лев.
Потом сомкнул веки и уснул крепким сном выздоравливающего. Ему снилась изумрудная зелень джунглей, горящие факелы в полутёмном зале, и высокая фигура в чёрном плаще, которой он теперь совсем не боялся.

[Odile]

@Алевтина Маяковская, здорово!

[Алевтина Маяковская]

Тема про то, что 8-е Марта близко, навеяло:

О ЖЕНСКОЙ СУДЬБЕ (посвящается всем женщинам)

Как странна женская судьба
Всё та же, но неповторима
Всегда в ней боль, игра, борьба -
Лишь для того, чтоб быть любимой!

Лишь для того, чтоб не одной
Проснуться утром на рассвете,
Улыбкой встретить взгляд родной
И знать - есть дом, семья и дети.

Есть рядом крепкое плечо,
Что не предаст, в беде не бросит.
Сгорая преданной свечой
Вознагражденья не попросит.

Тот, кто за прошлое простит,
И не метнёт упрёка камень.
Тот, кто тебя боготворит,
И зажигает в сердце пламень.

Кто, предрассудкам вопреки,
Тебя как есть воспринимает,
И тёплой, любящей руки
В беде-печали не лишает...

Так дай нам Боже, чтоб судьба
Не грызла нас, а целовала.
Чтобы сбылась мечта, мольба -
Найти того, кого искала!
:)

[Odile]

@Алевтина Маяковская, здорово.:flowers:

[Алевтина Маяковская]

Проба пера в "ужастиках", проза:

Ехал Ванюша на тракторе

- Да заводись уже, чё те надо? Вчера масло поменял, на червонец дизеля влил, а ты мне тут ломаешься?! Как девка, ей Богу…

Ванька со злостью пнул по колесу, а трактор вдруг зарычал, заработал! Парень радостно прыгнул в кабину, взялся за руль, и поехал домой, в родную Чепиловку. По дороге Ванюша особо на окрестности не глядел, надоело. Кажный день один и тот же пейзаж. Вдруг увидел девушку на обочине, с мешком на плече, видать - тяжёлым. Она ему давно нравилась, но подойти боялся – больно красивая девка, полдеревни за ней бегает.

- Эй, Галинка! Давай подвезу, тебе ж ещё километра три топать, мешок тяжёлый, видать.

- Не, Вань, не надо – сама дойду. Картохи вот прикупила на рынке, но ничего, донесу.

- Садись давай! – парень резво выскочил, помог девушке усесться, мешок позади пристроил.

Разговор по дороге не клеился. Иван и так, и сяк пытался, спрашивал – а зачем картошку на рынке закупала, у мамки ведь полно своей. Галя молча смотрела в окно. Мимо проплывали рощи, кусты, деревья. А потом поле, свежий стог сена. Девушка вскрикнула:

- Ванька, остановись! Мне пописать захотелось.

- Чё, прямо тут? Чего в кустики не попросилась, ведь был лесок на дороге?

- Пойдём. И мешок возьми, в этом стоге и спрячем.

- Чего прятать-то? Картоху? Боишься, мамка заругает?

- Пошли, сказала. – Девушка нежно погладила парня по щеке. – Иванушка, ты разве меня не хочешь? А мне на сене нравится, вот никому не признавалась, только тебе. Только мешок не забудь.

Ваня недоумённо пожал плечами, но одержимый похотью, взял мешок и последовал за девушкой. «Вот же повезло, - думал он. – Ни у кого не получилось, а мне – раз, и в стоге сена дать готова!» Мешок спрятали внизу, подняв ворох свежего сена. Галина улеглась, задрала юбочку, и призывно раздвинула ноги. У Ваньки тут же отключились мозги, он видел лишь одно заветное, желаемое местечко. Томные вздохи Галечки прервал гневный окрик:

- Эй, вы чем тут занимаетесь? Это моё сено, запас на зиму для скота. Пошли вон! – кричал Семёныч, местный фермер.

- Дак мы это… вот… картошку продаём, вот, возьми целый мешок, килограмм семьдесят, не меньше! Вот он, бери, только никому не рассказывай. И Ленке, жене моей – молчок. – залепетал Ваня.

- Ладно, кобелина ты этакий. Галка, картоху сама покупала? Надеюсь, не прошлогодняя. Сорт хоть хороший? Может, и возьму. Любовнички, мать вашу…

Семёныч вытащил мешок из-под стога, развязал, и вынул… человеческую ступню. Остолбенев от ужаса, заглянул в мешок опять. На него уставились белёсые, открытые глаза отрезанной человеческой головы.

- Эт-та… что это?! – фермер сел, не в силах поверить в происходящее.

- Чао, мальчики, - одёрнув юбку, сказала Галя. – Разбирайтесь сами, почём нынче картошка.

:D
П.С. Поверить не могу, что когда-то Я это написала. Вот же нечистый порой с пути сбивает... :o

[Alivka]

Далёкий мужчина...Далёкая женщина...
Но связи прочней не придумала жизнь,
Как будто бы кто-то стихами и временем,
Дорогу меж душами им проложил.

И женщина - пишет, мужчина - читает.
Не дружба у них, не любовь, не вражда,
Но он как-то чувствует, он понимает,
Её полудетские фразы, слова.

Она с ним тиха, своенравна, застенчива,
Бывает послушна, бывает резка...
Далёкий мужчина...Далёкая женщина...
И только пугает одно - что близка...

(С) немоё

[Степлер]

"Немоё" - это не фамилия, надеюсь? :D Раздельно написать надо бы. ))

[Alivka]

"Немоё" - это не фамилия, надеюсь? :D Раздельно написать надо бы. ))

НЕМОЁ это - паэтическое слово.

[Степлер]

НЕМОЁ это - паэтическое слово.

НЭТ такова слова...:rolf: Как член Союза писателей - утверждаю: НЭТ!

[Неизбежность]

@Алевтина Маяковская, умница же! Спасибо за творчество!

[Alivka]

НЭТ такова слова...:rolf: Как член Союза писателей - утверждаю: НЭТ!

"Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве, и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове"))

[Степлер]

"Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве, и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове"))

Нуууу, разве что... :D

[Степлер]

@Alivka, кстати, вам потом откроются скрытые разделы (когда вы некоторое время проведёте на форуме), и вы, если пожелаете, сможете создать свою тему в разделе "Творчество" и выкладывать там свои стихи, рассказы, да и не только свои. И клипы тоже. ))

[Alivka]

@Степлер,
Спасибо. Но лучше - в тему.

[Степлер]

@Степлер,
Спасибо. Но лучше - в тему.

Решайте, как вам удобнее. ))
Но если захотите создать свою тему, это вскоре будет возможно. Тогда всё важное для вас будет в одном месте. Это весьма удобно, здесь у многих есть свои темы. ))

[Алевтина Маяковская]

Всем добрый вечер! Кому скучно - почитайте рассказик-сказку на ночь, про любофф... Это из раннего творчества, всплыл вдруг сегодня... :-[

ДЕВА-ЯГА

ПИСЬМО ДРУГУ:

«Привет, Серёга! Прости, что надолго пропал из виду – так уж получилось. Знаю, обещались не теряться после распределения, но ты меня поймешь, когда я тебе всё расскажу. Такая, брат, история со мной приключилась, не знаю, как и начать-то. Мы матфак хоть и вместе заканчивали, но тебе повезло больше – ты в Москве как родился, так и остался. А меня сослали в такую глухомань, от одного названия очумеешь – Чёрные Камыши. Видел бы ты это местечко! Вроде всего километров триста от столицы, но цивилизацией не то, что не пахнет – отдушки нет. Начнём с того, что у них на въезде в село огромный валун вместо указателя, такой плоский с одной стороны, будто временем отшлифованный. На нём словно углем намалёвано название населённого пункта, а дальше болото начинается, и камыши-то на нём действительно чёрные, никогда таких больших раньше не видел. Ну да ладно, про природу я тебе потом расскажу, теперь о главном.

Меня, как молодого столичного преподавателя, определили на проживание к пожилой супружеской паре – их домишко тут считается самым комфортабельным, да и к школе близко. Тем не менее, все удобства во дворе – и туалет, и умывальник. Хотя хозяйка, Евдокия Михайловна, такая радушная попалась – баньку каждый день готова истопить, только попроси. И кормит вкусно, попробовал бы ты её оладушки со сметанкой домашней, или щи с репой из русской печки… Ой, извини, опять отвлёкся. Так вот, сижу себе в свой первый рабочий день в учительской, план уроков на месяц составляю. Вдруг открывается дверь и входит… ОНА. Серёга, я тут же понял, что пропал. Клянусь, что даже ты, ловелас столичный, испорченный обилием красоток в Москве, не устоял бы перед этой феей. Фигурка – как оживший мультик из японских «манга», которые мы вместе смотрели, помнишь? Длинные пшеничные волосы с медовым отливом, а глаза – васильковые, такие яркие, что поневоле зажмуришься. И вот, подходит она к моему столу, локотки острые на него удобно умостила и смотрит на меня. А я глаз оторвать не могу от ложбинки в вырезе её кофточки, мне показалось – это дорога в рай. Так бы и сидел вечно, не скажи она тихим, журчащим голоском:

- Привет, математик. Я англичанка. В смысле, английский преподаю. Но имя у меня чисто русское – Василиса. Для детей – Игоревна. Добро пожаловать в Чёрные Камыши. Ты к нам надолго? Как величать тебя?

- Ну… - мой голос сел от волнения, я прокашлялся, с трудом выдавив: - Очень приятно – Иван. Э-э, Алексеевич. Надеюсь, что да. Теперь надеюсь. А так – для диплома год отработать нужно.

Василиса откинула голову и рассмеялась, сверкнув жемчужной ниткой острых белых зубок. Волосы волной упали ей за спину, открывая моему заворожённому взгляду карамельно-розовые маленькие ушки. На мочке левого я заметил необычную серёжку в виде блестящей прозрачной капли на короткой серебристой цепочке. Хрусталь или брюлик – не знаю, это ты у нас лучше разбираешься. Но знаешь, мне на ум пришло странное, грустное сравнение – камешек был такой чистый и прозрачный, что напоминал слезу ребёнка. Я зачарованно наблюдал, как под гипнозом, за покачиванием серёжки в соблазнительном ушке, пока Василиса не помахала рукой перед моими глазами:

- Иванушка, проснись. У тебя урок через пять минут. Не волнуйся, детишки у нас хорошие. Если ты к ним с душой, а не ради диплома – не обидят, зубрить будут твои формулы, не морщась. Ты, главное, подход к ним найди – а там поглядим. А теперь мне пора – у меня тоже урок, и я никогда не опаздываю. Детям нужно подавать пример именно собственным поведением – это тебе урок номер один.

Потом она резко развернулась и ушла, грациозно покачивая бёдрами так, что у меня всё поплыло перед глазами. После её ухода в учительской остался нежный аромат ландышей, он и привёл меня в чувство. Мой первый рабочий день прошёл на удивление легко, как, впрочем, и последующие. Дети на самом деле оказались очень сообразительные, с пытливым умом, в них явно горела страсть к новым знаниям. Делиться с ними тем, что знаю я сам, оказалось очень приятно – ты, как педагог, меня поймёшь. Ещё приятнее было каждый день видеть Василису, беседовать с ней, смотреть в синие, как лесные озёра, глаза… Утонул я в них, друг мой Серёга. Ты себе не представляешь, какая она умница, в придачу к своей красоте! Такого английского я даже от нашей миссис Браун в институте не слышал. А какие познания в педагогике, какое фантастическое умение обращаться с детьми! Она поёт и танцует на каждом утреннике и празднике, ни один школьный концерт или представление без неё не обходятся. Однажды, подходит она ко мне, и спрашивает:

- Иван Алексеевич, не поможете мне с декорациями? Там мужская сила и рост требуются, надо башню средневековую оформить, - и смотрит так ласково, что сердце сладко заныло…

Да я, Серёга, после таких слов и взгляда, горы бы для неё свернул! Короче, собирали мы эту дворцовую башню из фанеры до позднего вечера. Никогда бы не подумал, что клеить цветную бумагу на картон может быть так увлекательно! А когда мы устанавливали последний фрагмент сооружения, Василиса не удержалась на цыпочках, и упала прямо мне на грудь. Ну, и я тоже… не удержался. От соблазна поцеловать эти клубничные губы, полураскрытые в загадочном призывном обещании. Сказать, что от этого поцелуя у меня крышу снесло – значит, не сказать ничего. Я только тогда понял, что означает – таять от неги. Мы целовались, а запах ландышей становился всё резче, у меня начала кружиться голова… Василиса вдруг отпрянула от меня, тяжело дыша, и испуганно взглянула на часы.

- Мне надо бежать, меня ждут дома. – отрывисто бросила она, хватая с вешалки плащ.

- Подожди, давай провожу! – оторопел я.

- Не надо! Не смей ходить за мной, иначе мы не сможем быть друзьями, понятно?

- Нет, непонятно. Но раз ты так хочешь…

- Да, я так хочу. Спасибо тебе за помощь, увидимся завтра.

Она так быстро убежала, что забыла на стуле сумку. Я схватил её и бросился за девушкой, но выбежав со школьного двора, увидел лишь смутный силуэт Василисы, удалявшийся в сторону леса. Я последовал за ней, в полном недоумении – она что, в лесу живёт? Пару раз пытался окликнуть, но Василиса лишь ускорила шаг, не оглядываясь, и скрылась среди деревьев. Я в нерешительности остановился, уже совсем стемнело, ну что ей там могло понадобиться в такое время? Пошёл дальше, пробираясь чуть не наощупь, потом вспомнил, что в кармане у меня зажигалка. Щёлкнул кремнем, и увидел такое, что от испуга чуть не уронил источник света. Прямо передо мной стояла старуха, косматая, седая и полусогнутая, ну точь-в-точь как Баба-Яга из сказки. Глаза скрывались под нависшими бровями, а сморщенные в усмешке губы обнажали тускло-поблёскивающие клыки.

- Ш-што ищ-щешь, добрый молодец? – прошепелявила страшная бабка, я даже слова не сразу разобрал, мне показалось – это шелест листвы.

- Здравствуйте, бабушка. Вы извините, если напугал вас – тут так темно… Я девушку ищу, Василису, красивую такую, светловолосую. Сумку забытую вернуть хотел, а она вдруг пропала. Боюсь, как бы в лесу не заблудилась. Вы её не видели, случайно?

Старуха пригнулась ещё ниже к земле, в горле заклокотал странный, булькающий смех:

- Нет здесь таких-х… Ступай прочь, а сумку ос-ставь, передам, если увижу.

- А как же Василиса? Не могу я её одну в лесу бросить!

- Ух-ходи-и! – злобно зашипела старуха, а вековой корявый дуб за её спиной вдруг ожил и зашевелился, протягивая ко мне сучья. Я сначала подумал – от порыва ветра, но когда в тусклом свете зажигалки рассмотрел, что ветки, как жадные пальцы, тянутся к моей шее… Я, Серёга, ломанулся оттуда так, что новые штаны порвал, продираясь сквозь кусты обратно, охваченный животным страхом. Они цеплялись за одежду, как злые собаки, и норовили хлестнуть по глазам, которые и так ничего не видели – зажигалка обожгла мне пальцы, и я выронил её у дуба. В общем, домой я вернулся в таком виде, будто со сворой бродячих псов подрался. Хозяйка охнула, всплеснула руками и закудахтала вокруг меня, осматривая царапины на лице. Долго выспрашивала, что со мной приключилось, я и рассказал всё.

- Это тебе ещё повезло, Ванечка. У нас несколько случаев было, парни деревенские пропадали. Те, которые в лесу ночью гулять отважились. Там ведь ведьма живёт, она, говорят, ими питается, душегубка. – Евдокия Михайловна прижала пухлые ладони к щекам и покачала головой.

- Да что вы, тётя Дуся, это всё деревенские россказни. Тоже мне, «Вечера на хуторе близ Диканьки»! - усмехнулся я.

На следующее утро отправился на работу, сгорая от нетерпения Василису увидеть. Захожу в учительскую – а она уже за своим столом, в журнале что-то отмечает. А на спинке стула за спиной висит та самая сумка, я чуть не упал от удивления. Спрашиваю – куда это ты вчера пропала, а она мне:

- Отец мой там живёт, он лесничий, я ходила его навестить. Это, случайно, не твоё? – и протягивает мою потерянную в лесу зажигалку, тут я вообще растерялся, и спрашиваю:

- Это тебе та Баба-Яга передала, что я в лесу встретил? Ох, и страшная старушка, просто ведьма, должен тебе сказать.

Василиса вдруг гневно вскинула голову, синие глаза сердито сверкали, а в нежном голосе зазвучал металл, когда она сказала:

- Страшная, говоришь? Да что ты знаешь о Бабе-Яге? Ты сказки вообще читал в детстве? Для кого она страшная? Для детей непослушных – вот для кого. Вспомни, ведь говорила мать Ивасику-Телесику не подплывать к бережку в лодочке, а он приплыл. Говорили детям не ходить ночью в лес – а они идут. Так вот, чтобы ты знал – Баба-Яга не злая ведьма, она воспитательница. Только за плохие поступки наказывает, а если молодец добрый – накормит, напоит, и спать уложит. И совет в дорогу даст, как Кощея победить. Эх, ты… Я думала, ты другой. Просила ведь не ходить за мной, так зачем пошёл?

- Да я просто сумку тебе вернуть хотел, - растерянно пробормотал я.

- Только потому и жив остался, что намерения у тебя благие были.

Василиса вскочила и выбежала из учительской, одарив меня напоследок гневным взглядом. Я весь день ходил, как потерянный, пытаясь понять – да за что же она на меня обиделась? И кто ей эта старуха, что так расстроилась? Только к концу дня моя чаровница смягчилась, даже улыбнулась мне. Серёга, за эту улыбку я бы жизнь отдал. Так тепло и спокойно на сердце стало, будто все грехи мои отпустили. Иными словами – влюбился я, и даже жизнь деревенская с удобствами во дворе стала казаться раем.

Наступал Новый Год, и затейница Василиса написала целый сценарий к праздничному представлению. Я с огромным удовольствием помогал ей лепить трёхглавого Змея-Горыныча из папье-маше. Сражаться с ним предстояло Игорьку, замечательному мальчишке, должен тебе сказать. Он не раз поражал меня такими необычными решениями простых уравнений, что хотелось поставить шестёрку. По задумке Василисы, Змею полагалось изрыгнуть огонь из пасти. Для этой цели, на скудный школьный бюджет, мы закупили китайский фейерверк. Когда Игорёк поднял меч на сцене, грозно наступая на Горыныча, изо рта дракона неожиданно вырвалось пламя! Предполагались только искры, но дешёвая подделка взорвалась так, что картонные декорации враз загорелись, как и деревянный пол сцены. Мальчик выронил меч, и растерянно стоял, с ужасом глядя на подбирающийся огонь. Василиса, наблюдающая за представлением с другого конца сцены, тут же бросилась к нему, лихорадочно стаскивая плащ с плеч. Она укутала им ребёнка, не обращая внимания на свои вспыхнувшие волосы, и успела выхватить мальчика из пламени. Горящие доски пола обрушились за секунду до того, как я успел подхватить завёрнутого в плащ Игорька. Я ведь сидел в последнем ряду актового зала – первые занимали ученики и родители. Василиса провалилась вниз, в пылающую сцену, бросив мне мальчика последним усилием. Все бросились тушить пожар, а я – в подвал, за Василисой. Когда прибежал туда – нет никого. Я кинулся в лес, подумал – к отцу пошла. Долго бродил среди деревьев, и нашёл-таки эту избушку. Захожу в домик, а там тишина мёртвая, и на полу лежит старуха с обгоревшими седыми волосами. От резкого запаха палёных волос и ландышей закружилась голова. Потрогал бабку за плечо, желая узнать – где моя любимая. Вдруг увидел на обнажившемся от тряски ухе ту самую серёжку-капельку. Веки с опалёнными бровями и ресницами приподнялись, и я встретил взгляд васильковых глаз, в которые влюблён… Серёга, не могу описать, что я почувствовал в тот момент.

- Ну что ж, Иванушка, теперь ты всё знаешь. Уродина я, да? Баба-Яга… – прошептала она, и закрыла глаза.

Так что скажешь ты мне насчёт этой истории, друг мой Серёга? Посоветуй – что дальше делать? Я ведь всей душой полюбил эту Деву-Ягу, но решить не могу, кто же она – ведьма, или ангел?»

КОНЕЦ.

[Алевтина Маяковская]

ПРО ЛЮБОВЬ (БЫСТРУЮ И СТРАННУЮ)

А можно ли любить вот так,
Чтоб ненавидеть понемножку?
Порой, любовь - такой пустяк,
Как рюмка водки на дорожку.

Враз опрокинул - нет её
Ушла, простила и забыла...
Сидишь, пытаешь бытиё
И сердце... Ах, зачем ты билось?

Зачем звало, лишая сна,
Гормонами бушуя в крОви...
Звала ли в даль тебя весна,
Иль ненависть... к своей любови?

Не стоит плакаться судьбе,
Любовь - картошка, не наука.
Любить тебя, назло себе,
Я выбираю - вместо скуки!
:)

[Velassaru]

Мир гламура
Изисканий сука
Нас стобою в расплох он застал
В холодильнике нет даже лука
Лиш отался гламурний фистал
:sigh:

https://realax.ru/saveimages/2017/04/17/aep0scfkffchvwtdgeaspx.jpg

[Степлер]

сдесь ашипок многа
прозда ихь ни щездь
просю помащ Бога
чтоп ни акоседь

[Алевтина Маяковская]

Страшно добрый рассказ на ночь. Просто захотелось выложить... :sigh:

ЗЕРКАЛЬЦЕ

Елена привычным жестом открыла старинную шкатулку из красного дерева, доставшуюся в наследство от бабушки. С замиранием сердца, взглянула в слегка потускневшее от времени зеркальце, вставленное в крышку. Волшебное стекло обрамлялось искусно вырезанным узором из причудливо сплетённых знаков и символов. Они завораживали, Елена могла подолгу разглядывать их, изредка отвлекаясь, чтобы полюбоваться собственным отражением. Обычно, зеркало показывало женщине безупречно гладкую кожу с нежно абрикосовым румянцем на высоких, загорелых скулах, широко распахнутые зелёные глаза, опушённые сенью густых, иссиня-чёрных ресниц, аристократически тонкий нос и пухлые алые губы, томно изогнутые, словно любовный лук Амура. Овал лица в форме сердечка, обрамлённый непокорными упругими кудряшками смоляных волос…

Но так было раньше. До того, как Елена узнала, что у мужа появилась любовница, вдвое моложе её. Об этом женщине сообщила лучшая подруга. Пряча взгляд, она рассказала, что видела Андрея в дорогом ресторане с молодой, очень красивой блондинкой. На столике стояла ваза с белыми розами и серебряное ведёрко с шампанским. Муж Елены нежно держал белокурую спутницу за руку, глядя на неё с обожанием, а девушка счастливо улыбалась ему в ответ.

Сердце болезненно сжималось, когда женщина представляла себе эту картинку. Ведь она так привыкла быть самой красивой и желанной для любимого, от одной мысли об измене душу переполняли обида и злость на соперницу. Именно тогда Елена начала замечать изменения в своём отражении. Ей вспомнились слова бабушки, когда та, умирая, слабеющими руками передала шкатулку и прошептала: «Это не простое зеркало, детка. Оно – отражение не только твоего лица, но и души. Помни об этом, и слушайся его. Прошу – не оскверняй душу свою злыми помыслами, и тогда ты всегда останешься Еленой прекрасной, хотя бы в этом зеркальце».

Но сегодня, проклятая стекляшка упрямо показывала морщины на лбу и под глазами, оплывающие щёки с проступающими пигментными пятнами, а под чётким овалом лица намечался второй подбородок. К тому же, в прежде угольно-чёрных прядях волос женщина с ужасом заметила серебряные нити, намекающие на близкую старость. Впервые в жизни, Елена завидовала чужой молодости и красоте. Она ненавидела пассию мужа всей душой. Когда женщина представляла себе, как Андрей любуется нежным изгибом молодой, стройной шеи, лаская гладкую, упругую кожу, в сердце ледяными щупальцами распускалась жгучая ревность. Елена закрыла глаза и вдруг подумала – как хорошо было бы полоснуть острой бритвой по горлу соперницы!
От этих мыслей перед глазами полыхнуло алым, и губы расплылись в довольной усмешке. Но когда она открыла глаза, не смогла сдержать вопля ужаса – зеркало отражало её собственную шею, из которой фонтаном била кровь... Женщина прижала к ране руки и бросилась в ванную. Задыхаясь, открыла кран, чтобы смыть кровь, и взгляд упал на зеркало, висящее над раковиной. Она увидела своё бледное лицо и… никакой раны на шее! Дрожащими пальцами, Елена схватилась за горло, потом осмотрела руки – крови не было. Вгляделась в своё отражение – зеркало в ванной бесстрастно показывало по-прежнему молодую, всё ещё бледную от пережитого кошмара кожу, но ни намёка на дряблость или второй подбородок. Встряхнув копной тёмных кудряшек, Елена вернулась в спальню. Бабушкина шкатулка лежала на полу, она подняла её и не смогла удержаться, чтобы не взглянуть в зеркальце. Тут же отбросила вещицу с диким воплем – старинное стекло показало ужасный шрам на шее, всё ещё сочившийся кровью...

Пошатываясь, Елена прошла на кухню, где плеснула в бокал двойную порцию коньяка. Выпив его залпом, со страхом посмотрела в сторону спальни, и на цыпочках прокралась в коридор. Подошла к трюмо в прихожей, и долго не решалась взглянуть в большое трёхстворчатое зеркало. Когда, наконец, решилась посмотреть – её затрясло. Не было никакого шрама. «Чертовщина какая-то, - подумала Елена, - совсем нервы расшатались. Надо сходить в аптеку, пополнить запасы персена. И коньяк закончился». Оставаться дома одной было невыносимо, и страшно, она выскочила за дверь в такой спешке, что забыла ключи.

В аптеке, Елена с опаской взглянула в зеркало на витрине и облегчённо вздохнула - никаких следов крови. Прихватив бутылочку воды, тут же проглотила горсть таблеток, не считая. Вспомнив, что оставила ключи дома, позвонила мужу и попросила забрать её, когда освободится, из кафе рядом с домом. Усевшись за свободный столик, заказала ещё бокал коньяка. Угрюмо потягивая терпкую жидкость под аккомпанемент мрачных мыслей, она не заметила, как появился Андрей и уселся напротив.
- Что празднуем? - весело подмигнул муж.
- Да какой уж праздник. Скорее, поминки.
- Что случилось, дорогая? - вмиг посерьёзнел муж. - Почему ты такая бледная, и что за поминки? Кто-то умер?
- Умирает, - грустно вздохнула Елена. - Молодость моя угасает, и красота вместе с ней.
- Ах, вот в чём дело! - рассмеялся Андрей. - Видимо, я давно не говорил своей любимой жене комплиментов. Позор на мои седины.
- Скорее уж, на мои, - проворчала Елена.
- Милая, перестань. У тебя роскошные волосы, ни сединки, и даже если появятся - ты всё равно останешься для меня самой красивой и желанной. Потому что я тебя очень люблю.
- Врёшь ты всё, - снова вздохнула Елена, но теперь уже с облегчением. - Ладно, пойдём домой? Вид у тебя уставший. И у меня голова что-то разболелась.

Вернувшись в квартиру, она попросила мужа прибраться в спальне, сославшись на головную боль. Сама заходить в комнату побоялась. Сварив кофе на двоих, уселась на диванчик в гостиной, включила телевизор и прикрыла глаза.
- Сегодня утром на молодую актрису Аллу Сергееву было совершено нападение, - вещал ящик. - Неизвестный преступник в маске подстерег девушку на выходе из дома, плеснул в лицо кислотой и скрылся с места происшествия. В настоящее время ведётся расследование, пострадавшая с сильнейшим ожогом лица находится в реанимации.
"Ага, вот ещё одну распутницу наказали, - злорадно подумала Елена, отхлебнув кофе.
- Представляю, что случилось с её симпатичной мордашкой. Вот бы я могла так же расправиться со шлюшкой, соблазнившей моего мужа..."
Перед глазами вновь полыхнуло, рука дрогнула, обжигающая жидкость пролилась на грудь.
- Чёрт! - вскрикнула Елена. - Андрей, дай салфетку!
- Да что с тобой, Ленка?
- Всё в порядке, - прошептала жена, пытаясь справиться с колотящимся седцем. - А ты шкатулку поставил на место? Я её уронила, ты не заметил - зеркальце не разбилось?
- Вроде, нет. Я не разглядывал.
- Так иди и посмотри! - истерично завопила Елена. - Тогда сам всё поймёшь!
Муж недоумённо пожал плечами, покачал головой, но всё же послушно отправился в спальню. Вернулся, держа в руках шкатулку, подал жене и усмехнулся:
- Ну, может теперь объяснишь, что с тобой происходит?
- Открой. Что ты видишь?
- А, побриться надо? Так бы и сказала.
- И всё? Дай сюда.
Нетерпеливо выхватив ларчик, Елена распахнула его и уставилась на своё лицо. Которого не было. Лоскуты красно-коричневой плоти свисали над белёсыми бровями, потрескавшиеся губы с жёлтыми подтёками по углам рта жалко кривились. Слезящиеся глаза, раньше сравнимые с весенней зеленью, теперь испуганными бесцветными щёлками взирали на хозяйку. Кожа на носу, скулах и подбородке шелушилась и напоминала молодой картофель. Елена выронила шкатулку и побежала в ванную - желудок подступил к горлу, рвота была такой сильной, что зловонные брызги остались даже на стенах. Утеревшись, она со страхом посмотрела в зеркало над раковиной. И увидела ярко-зелёные, как и прежде, тревожно распахнутые глаза, лихорадочный румянец на щеках, бледные, дрожащие губы... Елена хрипло простонала, хотела позвать мужа на помощь, но без сил сползла на пол, потеряв сознание...

Она очнулась от выплеснутой в лицо воды. Сначала ей показалось, что это кислота, так холод обжёг пылающие щёки. С трудом вырвав сознание из темноты, она жадно глотала воздух.
- Лена, Леночка! - звал испуганный голос мужа. Но не он помог прийти в себя, а тихий шёпот бабушки Нади, повторявший: "Вернись, детка. Всё будет хорошо. Вспомни мои слова, избавься от демонов!"
- Я... да я в порядке, - задыхаясь, пролепетала Елена. - Андрюша, прошу тебя - выброси эту проклятую шкатулку, прямо сейчас!
- Да что с тобой творится, Лена? Ты же обожаешь эту вещицу, сама говорила - это всё, что от любимой бабули осталось...
- Делай, что говорю! - истерично завизжала Елена.
Муж покачал головой, странно взглянул на супругу, взял шкатулку и вышел. Через пару минут вернулся с пустыми руками, присел на диван рядом с женой и обнял за плечи.
- Куда ты её дел? - нервно спросила Елена, стряхнув руки мужа.
- Да куда просила - в мусоропровод выбросил. Может, всё-таки объяснишь, в чём дело?
- А может, ты мне?! - гневно закричала женщина, хлестнув мужа по щеке. - Чем она лучше меня, ну давай, расскажи мне! Моложе, да? И тело, небось, упругое! Не то, что моё. Как тебе, нравится с ней? От меня устал, на молоденьких потянуло?!
Андрей устало вздохнул, поцеловал жену в лоб и тихо сказал:
-Ну что ж. Я сам виноват - надо было раньше всё рассказать. Ты приведи себя в порядок, я скоро вернусь.
Потом встал и вышел из комнаты. Через минуту Елена услышала звук захлопнувшейся входной двери.
"Ну, вот и всё, - с тоской подумала женщина. - Он ушёл. И наверняка к ней, разлучнице проклятой."
С трудом поднялась с дивана и пошла в ванную. Приняла горячий душ, надеясь, что тёплая вода хоть немного согреет саднящую душу. Потом долго разглядывала своё отражение в зеркале над раковиной, пытаясь отыскать хоть малейшие следы того ужаса, что увидела в бабушкином зеркальце. Запотевшее стекло упрямо показывало её прежнее лицо, без морщин и шрамов. Закутавшись в халатик, прошла на кухню, сварила кофе, и обречённо уставилась в стену. От грустных мыслей отвлёк резкий звук дверного звонка. Елена вздрогнула - это Андрей вернулся, чтобы забрать вещи. А потом она потеряет его навсегда. На подгибающихся ногах, она добралась до прихожей и дрожащей рукой отомкнула замок. На пороге стоял муж, а из-за его спины робко выглядывала девушка лет двадцати, с красивыми пшеничными локонами, обрамлявшими худенькое личико и огромные, испуганно глядящие на Елену голубые глаза.
- Познакомься, дорогая, - мрачно произнёс муж. - Это Светлана, моя дочь. Я не рассказывал тебе о ней, потому что знаю, как тяжело тебе было смириться с тем, что у нас нет и не может быть детей. Света жила с мамой, моей бывшей женой. Но она умерла. Рак. Так что теперь у девочки нет никого, кто мог бы о ней позаботиться, кроме меня. Так что, пустишь нас в дом?
Елена сглотнула поднявшийся к горлу ком. Растерянно кивнув, она отодвинулась, давая пришедшей парочке войти. Девушка цеплялась за руку отца, как утопающий за соломинку.
- Проходите на кухню, - выдавила из себя Елена, пытаясь справиться с шоком от услышанного.
- Да вы не волнуйтесь, - залепетала Света. - Я вас не стесню, надолго не останусь. Мне в институте место в общежитии обещали, я ведь только поступила, мама очень хотела, чтобы я училась. А потом работать пойду, а Вам могу по дому пока помогать. Я всё-всё умею, пока мама болела, я и готовить научилась, и убираться, одежду постирать- погладить... Вы только скажите, что делать надо!
При виде бледного, голодного, умоляющего личика у Елены сжалось сердце. Она вдруг подумала, что это, может быть, единственный шанс для неё обрести дочь, о которой мечтала. Все её страхи испарились, женщина взяла девушку за руку и повела на кухню. Усадила за стол и засуетилась, не зная, чем потчевать неожиданную гостью. Пока она мастерила оладушки и заваривала чай, разговаривала со Светой, выставляя мёд, сметану и варенье, душа наполнялась неведомым раньше спокойствием, и счастьем. Позвала мужа к завтраку, тот подошёл и обнял её:
- Ты прости меня. Я не хотел сделать тебе больно. Но я очень тебя люблю, и боялся, что правда может расстроить мою Ленку. Да, и ещё одно - ну, чтобы совесть до конца очистить - не выкинул я ту шкатулку. Баба Надя ведь очень тебя любила, и мне показалось, что ты потом можешь пожалеть, что избавилась от её подарка. Так что вот, возьми, - муж протянул ей шкатулку. - И ничего не бойся. Я с тобой.
Елена взяла шкатулку, с трудом сдерживая нервную дрожь. Медленно подняла крышку, и вгляделась в зеркальце. Никогда раньше она не казалась себе такой красивой, как сейчас! Глаза светились счастьем, на щеках, как и прежде, играл румянец, губы порозовели в улыбке, которую женщина не могла сдержать. А в ушах прошелестел тихий голос бабушки Надежды: "С возвращением, внученька. Я очень рада, что ты всё правильно поняла и приняла. Береги мой подарок, и не поддавайся дьявольским попыткам испортить свою душу. Будь счастлива, будь всегда красива - и душой, и лицом! Храни тебя Господи".

Вот такой рассказ. Это из ранних, не редактирован, просто написала. :)

[Степлер]

@Алевтина Маяковская, убедительно прошу: ОТЛЕЗЬ от меня, а? Раз и навсегда. :(

Идёшь в игнор.

[Алевтина Маяковская]

убедительно прошу: ОТЛЕЗЬ от меня, а? Раз и навсегда.
А что я сделала-то не так? Рассказик выложила? Щас поправлю, имя твоё уберу в топике. Убрала. Всё, довольна? Или мне весь рассказ переписать? Я не пойму, что ты взъелась-то на меня? Критика не понравилась? Извини, я больше не буду. Ужас, ты похоже графоман. :impossible:

[Степлер]

@Алевтина Маяковская, повторяю: дело не в критике. Это было твоё личное мнение, имеешь на него полное право, я нисколько не возражаю.

Просто прекрати писать, что якобы я тебя на что-то там вдохновила, о-кей? Вдохновляйся кем-нибудь другим.

[Алевтина Маяковская]

прекрати писать, что якобы я тебя на что-то там вдохновила, о-кей?
Окей. Ты глаза-то открой, и погляди - я твой ник стёрла, что ещё надо от меня? Война - так война. Ты мне и раньше не очень нравилась... *обиженно поджала губки*

[Степлер]

Я с самого начала знаю, что не нравлюсь тебе. Переживу как-нибудь. О ревуар, всех благ.:D